Однако тюремная диета не
располагает к большим физическим нагрузкам, поэтому большую часть времени
я проводил сидя или лежа на своей соломе, сжавшись в комок и обхватив
руками окоченевшие босые ступни. Удивительно, что, несмотря на холод и
отсутствие витаминов, я отделывался одной лишь постоянной простудой.
Все-таки человек обладает большими ресурсами приспособляемости;
собственно, это спасло мне жизнь - в этой тюрьме, в условиях полного
отсутствия медицинской помощи, меня гарантировано прикончила бы не только
пневмония или бронхит, но даже какая-нибудь ангина. Впрочем, помогало мне
и то, что зима выдалась довольно теплой, насколько подобное слово вообще
применимо к этому времени года. Короткие заморозки сменялись оттепелями с
дождем и мокрым снегом, и, будь у меня возможность выглянуть в окно, я,
вероятно, постоянно наблюдал бы на улицах жуткую слякоть. Но такой
возможности у меня не было: маленькое окошко располагалось более чем в
двух метрах от пола, а подойти к нему и подпрыгнуть я не мог - не пускала
цепь.
Однако физические мучения были не единственными. Я по-прежнему
считаю, что одиночное заключение лучше пытки постоянным пребыванием в
обществе, но лишь тогда, когда узнику есть чем себя занять. Однако когда
нет возможности ни читать, ни писать, ни даже играть с самим собой в
карты, а цепь позволяет сделать не более двух шагов в любую сторону, скука
превращается в кошмар, который, кстати, не затмевает физические страдания,
а лишь усиливает их. Время словно останавливается; пытаешься все время
спать, но постоянно просыпаешься от холода. Иногда надзиратель, которому
тоже скучно на дежурстве, остановится у двери какой-нибудь камеры
поболтать с заключенным, но, увы, эта возможность скоротать время
представлялась редко, да и к тому же я не знал, о чем говорить.
Надзиратели не большие охотники рассказывать - в их жизни редко случается
что-нибудь стоящее упоминания; я же, в свою очередь, быстро исчерпал запас
скабрезных анекдотов, которые помнил еще с Проклятого Века, и не нашел
другой безопасной темы. По мере того, как голод затуманивал сознание, я
все больше опасался ляпнуть что-нибудь лишнее. Некоторое время я
развлекался тем, что выкладывал на полу фигуры из соломинок; затем и это
наскучило мне до отвращения. Я поймал себя на том, что разговариваю с
крысами. "Через некоторое время ты начинаешь говорить с ящерицами, а скоро
они начинают тебе отвечать..." - припомнилась мне фраза из какой-то книги
моей эпохи. Да, конечно, все это не могло не действовать на психику.
Постепенно я погружался в какую-то апатию, теряя чувство времени и
ощущение реальности происходящего. Говорят, немало узников выходят из
такой тюрьмы и через десять, и через двадцать лет, умудряясь сохранить при
этом рассудок. Что ж, для этого, вероятно, надо родиться в средневековье,
с его неспешным темпом жизни и минимальными потоками (точнее, ручейками)
информации. Мозг цивилизованного человека к этому просто не приспособлен.
Если бы не овладевавшее мной затуманенное состояние, я бы наверняка
заметил, что в середине весны колокольный звон за окном стал звучать все
чаще, а многие тюремщики, прежде заступавшие на дежурство регулярно,
больше не показываются. Наконец однажды дверь моей камеры открылась в
неурочное время, и вошел незнакомый надзиратель и кузнец с инструментами.
- Славь нашего милостивого короля, - хмуро сказал надзиратель.
- Да здравствует король, - поспешно сказал я. - А что случилось?
- В городе чума. Очень многие уже умерли. Не хватает людей, чтобы
сторожить тюрьмы. По приказу короля важные преступники сегодня удушены в
камерах, а мелочь вроде тебя велено выпустить на свободу.
Кузнец расковал меня, а надзиратель велел спускаться во двор. Я
заикнулся относительно возврата моих вещей, но свирепый взгляд тюремщика
заставил меня отказаться от этой мысли.
Во дворе уже собралась целая толпа таких, как я. Грязные, обросшие, в
лохмотьях, они мало походили на людей. Я содрогнулся при мысли, что сам
выгляжу так же. Стражники с копьями, похоже, собирались выгнать нас
наружу, в чумной город. Я вспомнил, как входил в этот город несколько
месяцев назад, в хорошей одежде, с кошельком, полным медных денег...
Подумать только, _т_о_г_д_а_ я считал свое положение отчаянным!
В этот момент с улицы донеслось цоканье копыт, и во двор въехал
офицер в сопровождении нескольких солдат.
- Слушайте, вы, отребье! - обратился он к нам. - Вам предоставляется
редкий шанс. Его величество король не только прощает ваши прежние
преступления, но и готов взять вас на службу. Чума нанесла урон славной
королевской армии; Грундоргу нужны солдаты. Все, кто хочет поступить на
службу, должны следовать за нами. Мы будем ехать не слишком быстро, но и
не слишком медленно; те, кто отстанут, могут возвращаться в город - королю
не нужны дохляки.
Стоя босиком на обледенелых камнях тюремного двора посреди
охваченного чумой города, без единого гроша в кармане (да и карманов-то на
моем тряпье не было), мог ли я дожидаться лучшего предложения? Надо
сказать, не все освобожденные были того же мнения; последовать за
всадниками решило что-то около половины, у остальных же, очевидно, имелись
свои планы. По всей видимости, они рассчитывали, что в охваченном
эпидемией городе есть чем поживиться и ради этого пренебрегали опасностью;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84