Можно, конечно, назвать это
снобизмом, но мне попросту не о чем было говорить с этой неотесанной
публикой; к тому же я опасался выдать себя какой-нибудь неосторожной
фразой. Теперь, когда мой покровитель уже не мог меня защитить, да еще в
условиях общего стресса от поражения, я опасался неприятных сюрпризов с их
стороны и предпочел не искушать судьбу.
Итак, наполнив свой кошелек, я поспешил наверх, оставив их в каземате
обсуждать дальнейший дележ. План мой состоял в том, чтобы, следуя совету
Элдреда, как можно скорее добраться до Грундорга и, с имеющимися у меня
деньгами, начать там новую жизнь. При этом я понимал, что по пути к
границе могу встретиться с патрулями Дронга. Несмотря на мое положение
приближенного и почти друга герцога, я не был самостоятельной политической
фигурой, однако все равно наверняка значился в списках государственных
преступников, пусть и не в первом десятке. Поэтому ехать надлежало
инкогнито; с большим сожалением я расстался со своей дворянской грамотой и
облачился в костюм, который мог носить простой горожанин или слуга
дворянина средней руки. Кошелек с золотом я спрятал под курткой, а на пояс
повесил другой, с несколькими медными монетами. Меч или шпага, по
избранному мною теперь статусу, уже не полагались; я прицепил к поясу
кинжал в ножнах, основное оружие свободных простолюдинов. Выведя из стойла
лошадь - никто не пытался мне воспрепятствовать - я поскакал на юго-запад.
Я мчался остаток ночи и все утро, когда по дорогам, когда срезая углы
по полям и пустошам; наконец около полудня, чувствуя, что моя лошадь скоро
свалится от усталости (да и сам я нуждался в отдыхе), я остановился в
какой-то харчевне. Народу в помещении было немного, но все громко
обсуждали последние события. По всей видимости, незадолго до меня здесь
уже побывал королевский гонец или кто-то, с ним общавшийся; говорили о
поражении Элдреда, об изменниках, которые попытаются теперь бежать за
границу, и о награде, которая будет назначена (уже назначена, перебивали
другие) за их поимку. Какой-то долговязый парень сообщил о войсках
соседних королевств, вторгшихся с запада, и о неминуемой теперь войне с
ними; более информированный плешивый толстяк поправил его, объяснив, что
это не враги, а союзники. "А теперь, значит, как раттельберцев разбили,
они, выходит, сами уйдут." Но парень остался при своем мнении. "Уйдут, как
же! Их только пусти... Будет война! Запишусь в армию, а то совсем жрать
нечего." "Что ж до сих пор не записался?" - усмехнулся толстяк. "Так нешто
охота с раттельберцами связываться? Али не знаете, что ихний герцог -
колдун? Только по молитве святых отцов с ним и совладали, точно вам
говорю. А эти, на западе, тьфу - хлюпики, прежде их били и сейчас побьем!"
Все эти разговоры, особенно слухи о вознаграждении за поимку изменников,
естественно, не прибавили мне оптимизма; я не решился задерживаться в
харчевне и, дав лошади минимальный отдых, снова отправился в путь. Я решил
больше не останавливаться в корринвальдских трактирах и потому кое-какие
съестные припасы прихватил с собой.
Пару раз мне на пути встретились королевские солдаты, но, так как я
проезжал мимо них беззаботным шагом с самым глупым выражением лица, на
какое был способен, они не проявили особого интереса к моей персоне. В
самом деле, в эту эпоху не существует паспортов, да и прочитать
какой-нибудь документ способен далеко не каждый офицер, не говоря уже о
солдатах. Поэтому в ответ на их ленивый вопрос достаточно было
представиться вымышленным именем и назваться жителем одного из близлежащих
городов, чтобы солдаты сочли себя исполнившими свой долг. Тем не менее,
вскоре они должны были получить указание усилить бдительность.
Ближе к вечеру я завел лошадь в небольшой лесок, и, привязав ее к
дереву, без особого удовольствия проспал несколько часов на голой земле,
уже довольно холодной даже сквозь куртку, а ночью снова тронулся в путь. К
утру я, по моим расчетам, был уже недалеко от грундоргской границы, там,
где северо-восточная оконечность этого королевства выступом вдается в
корринвальдскую территорию. Именно здесь, уже почти считая себя в
безопасности, я и нарвался на неприятности.
Солнце еще не взошло, и я слишком поздно разглядел на фоне
высившегося справа леса королевский разъезд. Их, разумеется, заинтересовал
одинокий всадник, мчащийся во весь опор по ночной дороге, и они закричали
мне, чтобы я остановился. Я колебался лишь какое-то мгновение: даже если
пока их подозрения не слишком велики, меня непременно обыщут, а значит,
найдут кошелек под курткой. Я пришпорил коня и пригнулся к его шее.
На этот раз я проявил куда большее искусство верховой езды, чем
больше года назад, когда меня преследовали солдаты герцога. Однако мой
конь был изнурен долгой скачкой, и погоня приближалась. Совсем рядом с
моей головой просвистела стрела. Я свернул к лесу, понимая, что это
единственное спасение.
Мне повезло: лес в этом районе оказался достаточно редким, чтобы
некоторое время по нему можно было скакать верхом. Но очень недолго:
рассвет только занимался, и в лесу было темно. К счастью, преследователи
быстро потеряли меня из виду, так как лошадь моя была вороной масти, а сам
я был одет в темные куртку, штаны и сапоги. Некоторое время я ехал шагом,
периодически оборачиваясь и прислушиваясь. Но стоило мне окончательно
убедиться, что погони больше нет, как мой конь остановился, пошатнулся, а
затем, прежде чем я успел соскочить, осел на задние ноги и повалился
набок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84