Против даже не пятнадцати, а двенадцати с половиной тысяч повстанцев
герцог бросил двадцатидвухтысячную армию, разделив ее для нанесения
одновременно двух ударов - с севера и с востока, из леса. В результате
прежде, чем повстанцы успели организовать сопротивление, их армия была
рассечена на три части, причем герцог позаботился, чтобы повстанческие
подразделения оказались в наиболее неблагоприятных условиях: тяжелую
пехоту и кавалерию загнали в болото, легкую кавалерию окружили герцогские
тяжелые пехотинцы с длинными копьями, почти не оставлявшими шансов на
прорыв, а против легкой пехоты, оттесненной на лишенную укрытий равнину,
была брошена кавалерия. Однако примерно четырем тысячам мятежников удалось
прорваться на запад и отойти на значительное расстояние - герцог отложил
их преследование до уничтожения остальных, дабы не распылять силы и не
множить тем самым свои потери. Легкие кавалерийские отряды отошедших
совершили несколько дерзких рейдов, нанося войскам герцога удары с фланга
и с тыла, но эти рейды не могли повлиять на ход боя. После того, как
окруженные мятежники были перебиты или утонули в трясине, герцог занялся
прорвавшимися - тогда-то сражение и переместилось на запад. Собственно,
это было уже не сражение, а погоня - повстанцы прекрасно понимали, чем
кончится для них бой. В этой погоне пехотинцы несколько раз пытались
обороняться, чтобы дать возможность отступить своим кавалеристам, но их
ощетинивавшиеся копьями и мечами каре не могли выстоять против сплошной
стрельбы арбалетчиков герцога и атак его тяжелой кавалерии. Наконец от
всей повстанческой армии осталось только полторы тысячи всадников, и на их
преследование герцог бросил всю свою конницу, лично возглавив ее. Конные
арбалетчики и наиболее мобильные легкие отряды окружали мятежников с
флангов, не давая им разъехаться в разные стороны, а сзади скакали
тяжеловооруженные рыцари, дожидаясь, пока холмы, болота или река преградят
быстрому врагу путь к спасению. Однако преследуемые бросились в разные
стороны раньше, и около трех сотен на самых резвых лошадях спаслись,
остальные же стали жертвами стрел, мечей и копий. За все сражение убитыми
и ранеными герцог потерял чуть более трех тысяч человек.
- В этом ваша заслуга, Риллен, - сказал он. - Если бы мы заранее не
знали всех подробностей их расположения и оно не было бы столь удобным для
нас, потерь было бы гораздо больше - они дрались, как звери... Знаете,
человек во многом определяется тем, как он ведет себя перед лицом смерти -
во многом, если не полностью... Среди них хватало и паники, и воплей о
пощаде, но многие бились достойно - не будь они бандитами, я бы взял их в
свою гвардию. Знаете, Риллен, в глубине души я даже жалею, что вы сдали
партию в такой интересной позиции - было бы любопытно доиграть
по-честному. Но это означало бы лишние потери, а солдаты мне еще
пригодятся. Да и вы мне полезнее в качестве союзника, а не врага.
На следующий день герцог занял без боя крупный город Крамменер на
северо-востоке и в течение недели ждал там подхода с юга дополнительных
войск. Наконец с сорокатысячной армией мы выступили в поход против
Роррена.

19
Меж тем положение Роррена стало критическим. Хотя повстанцы
по-прежнему контролировали довольно большую территорию, все их попытки
наступления захлебнулись, и теперь королевские войска медленно теснили их
к югу. К услугам короля были людские и материальные ресурсы многих
областей и графств, меж тем как контролируемые Рорреном земли не могли уже
ни снабжать его армию, ни давать ей пополнение, столь необходимое после
того, как лучшие ее части были перемолоты в бесплодных попытках прорыва на
севере. Гродрэду, вероятно, уже удалось бы подавить мятеж, если бы не
поведение многих крупных феодалов: они не спешили присылать ему помощь,
дожидаясь, пока армия короля ослабеет в боях, и они смогут диктовать ему
условия. В подобной ситуации подход армии Риэла мог бы переменить
положение и воодушевить повстанцев на последнюю, отчаянную попытку
прорыва; весть же о полном разгроме этой армии окончательно подорвала их
дух. Началось беспорядочное отступление по всему северному фронту.
В то же время войска герцога по мере продвижения на север встречали
все более серьезное сопротивление. Оборона некоторых городов была столь
сильна, что Элдред не тратил времени и сил на их взятие, а продолжал
наступление, оставляя осажденные города в тылу, подобно тому, как он
оставил в тылу Аллендер. Подобная тактика была особенно эффективна зимой,
когда осажденным угрожал не только голод, но и холод. Разумеется, каждая
осажденная крепость отвлекала на себя часть герцогской армии, но ведь и
для Роррена гарнизоны крепостей были фактически утрачены, а он нес большие
потери в боях на два фронта. В конце концов Роррен понял, что остаткам его
армии грозит перспектива превратиться в несколько изолированных друг от
друга и лишенных снабжения гарнизонов, окруженных герцогскими и
королевскими войсками. Повстанцы стали отступать, избегая серьезных
сражений с нами. Разведчики доносили о подготовке Роррена к большому
походу.
- У него остался единственный выход, - комментировал ситуацию герцог,
- бросить все, что может задержать его в пути, и пытаться быстро обойти
войска Гродрэда далеко с запада или с востока, чтобы, обогнув стороной
Траллендерг и защищающие его силы, прорваться в северные области
Корринвальда и там пытаться раздуть пламя восстания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84