- Итак,
всякая реальная наука мифологична, но наука сама по себе не
имеет никакого отношения к мифологии.
Во-вторых, мне могут возразить: как же наука может быть
мифологичной и как современная наука может основываться
на мифологии, когда целью и мечтой всякой науки почти
всегда было ниспровержение мифологии? На это я должен от-
ветить так. Когда <наука> разрушает <миф>, то это значит
только то, что одна мифология борется с другой мифологией.
Раньше верили в оборотничество, вернее - имели опыт обо-
ротничества. Пришла <наука> и <разрушила> эту веру в обо-
ротничество. Но как она ее разрушала? Она разрушила ее при
помощи механистического мировоззрения и учения об одно-
родном пространстве. Действительно, наша физика и механи-
ка не имеет таких категорий, которые могли бы объяснить
оборотничество. Наша физика и механика оперирует с другим
миром, и это есть мир однородного пространства, в котором
находятся механизмы, механически же движущиеся. Поста-
вивши вместо оборотничества такой механизм, <наука> с тор-
жеством отпраздновала свою победу над оборотничеством. Но
вот теперь воскресает новое, вернее, очень старое, античное
учение о пространстве. Оказалось возможным мыслить, как
одно и то же тело, меняя место и движение, меняет также и
свою форму и как (при условии движения со скоростью света)
объем такого тела оказывается равным нулю, по известной
формуле Лоренца, связывающей скорость и объем. Другими
словами, механика Ньютона не хотела ничего говорить об
оборотничестве и хотела убить его, почему и выдумала такие
формулы, в которые оно не вмещается. Сами по себе, отвле-
ченно говоря, эти формулы безупречны, и в них нет никакой
мифологии. Но ученые отнюдь не пользуются только тем
одним, что в этих формулах содержится. Они пользуются ими
так, что не остается ровно никакого места для прочих форм
221
пространства и соответствующих математических формул.
В этом и заключается мифологизм европейского естествозна-
ния - в исповедании одного излюбленного пространства; и
от этого и казалось ему всегда, что оно <опровергло> оборот-
ничество. Принцип относительности, говоря о неоднородных
пространствах и строя формулы относительно перехода от
одного пространства к другому, снова делает мыслимым обо-
ротничество и вообще ч у до, а отказать в научности по край-
ней мере математической стороны этой теории может только
неосведомленность в предмете и невежество в науке вообще.
Итак, механика и физика новой Европы боролась со старой
мифологией, но только средствами своей собственной мифо-
логии; <наука> не опровергла миф, а просто только новый
миф задавил старую мифологию, и - больше ничего. Чистая
же наука тут ровно ни при чем. Она применима к любой ми-
фологии, - конечно, как более или менее частный принцип.
Если бы действительно наука опровергла мифы, связанные с
оборотничеством, то была бы невозможна вполне научная тео-
рия относительности. И мы сейчас видим, как отнюдь не на-
учные страсти разгораются вокруг теории относительности.
Это - вековой спор двух мифологий. И недаром на послед-
нем съезде физиков в Москве пришли к выводу, что выбор
между Эйнштейном и Ньютоном есть вопрос веры, а не науч-
ного знания самого по себе. Одним хочется распылить Все-
ленную в холодное и черное чудовище, в необъятное и неиз-
меримое ничто; другим же хочется собрать Вселенную в некий
конечный и выразительный лик с рельефными складками и
чертами, с живыми и умными энергиями (хотя чаше всего ни
те. ни другие совсем не понимают и не осознают своих интим-
ных ИНТУИЦИЙ, заставляющих их рассуждать так. а не иначе).
Итак, наука как таковая ни с какой стороны не может раз-
рушить мифа. Она лишь его осознает и снимает с него некий
рассудочный, напр. логический или числовой, план.
4. Набросавши эти краткие мысли об отношении мифоло-
гии и науки, мы видим теперь всю их противоположность. На-
учные функции духа слишком отвлеченны, чтобы лежать в ос-
новании мифологии. Для мифического сознания нет ровно
никакого научного опыта. Его ни в чем нельзя убедить. На
островах Никобар бывает болезнь от ветров, против чего ту-
земцы совершают обряд <танангла>. Каждый год бывает эта
болезнь, и каждый раз совершается этот обряд. Несмотря на
всю его видимую бесполезность, ничто не может убедить этих
туземцев не совершать его. Если бы тут действовало хотя бы
222
минимальное <научное> сознание и <научный> опыт, они
скоро бы поняли бесполезность этого обряда. Но ясно, что их
мифология не имеет никакого <научного> значения и ни в
какой мере не есть для них <наука>. Поэтому она <научно> не-
опровержима. Кроме <научного> значения этот мифически-
магический акт может иметь много других значений, которые
и не снились Леви-Брюлю, приводящему этот акт в качестве
примера бессмысленности мифологии. Напр., этот обряд
может даже и вовсе не иметь никаких утилитарно-медицин-
ских целей. Быть может, и самый северо-восточный муссон
вовсе не рассматривается здесь как злое и вредящее начало.
Можно представить себе, что туземцы переживают его как акт
справедливого наказания или мудрого водительства со сторо-
ны божества и что они вовсе не хотят избегнуть этого наказа-
ния, а хотят принять его с достойным благоговением; и, быть
может, обряд этот имеет как раз такое значение. Да и мало ли
какое значение может иметь этот обряд, если стать на почву
действительной мифологии? Исследователи вроде Леви-
Брюля, для которых мифология всегда ужасно плохая вещь, а
наука всегда ужасно хорошая вещь, никогда и не поймут ни-
чего в обрядах, подобных <танангла>.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87