Наиболее типичный и оче-
видный пример поэтической аллегории - это басня. В баснях
Крылова действует и говорит муравей, но ни автор басни, ни
ее читатели вовсе не думают, что муравей действительно
может так поступать и говорить, как там изображено. Стреко-
за <удручена злой тоской>. Но при чтении басни никому и в
голову не приходит действительно думать, что стрекоза может
иметь столь сложные переживания. Стало быть, <образ> тут
значит одно, а <идея> - нечто совсем другое. Они веществен-
но отделены друг от друга. Конечно, они как-то связаны, ибо
иначе не было бы и самого выражения. Но эта связь есть такая
связь, что обе стороны, <идея> и <образ>, не входят вплотную
друг в друга, но что <образ> отождествляется только с чистой
отвлеченной идеей, не переводя ее целиком в <образ>. На этом
аллегорическом понимании построена масса мифологических
теорий. Можно сказать, что почти все популярные мифологи-
ческие теории XIX в., <мифологическая>, антропологическая
и т. д., страдали этим колоссальным недостатком. Герои Гоме-
ра - Ахилл, Одиссей и пр. - почему-то сводились на различ-
ные <явления природы>. Везде видели то восходящее или за-
ходящее солнце, то вообще атмосферные явления, то видели в
этих мифических образах обожествление каких-то историчес-
ких личностей. Мифические герои представлялись в этих тео-
риях не просто как мифические герои, но в каком-то особен-
ном переносном смысле. Они указывали на какую-то другую
действительность, более важную и осмысленную, а сами не
были подлинной и окончательной действительностью. К мифу,
238
конечно, такое аллегорическое толкование совершенно не
подходит. Запомним раз навсегда: мифическая действитель-
ность есть подлинная реальная действительность, не метафо-
рическая, не иносказательная, но совершенно самостоятель-
ная, доподлинная, которую нужно понимать так, как она есть,
совершенно наивно и буквально. Никакой аллегоризм тут не
поможет. Аллегоризм есть всегда принципиальное неравнове-
сие между означаемым и означающим. В аллегории образ
всегда больше, чем идея. Образ тут разрисован и расписан,
идея же отвлеченна и неявленна. Чтобы понять образ, мало
всматриваться в него как в таковой. Нужно еще мыслить осо-
бый отвлеченный привесок, чтобы понять смысл и назначе-
ние этого образа. В мифе же - непосредственная видимость и
есть то, что она обозначает: гнев Ахилла и есть гнев Ахилла,
больше ничего; Нарцисс - подлинно реальный юноша На-
рцисс, сначала действительно, доподлинно любимый нимфа-
ми, а потом действительно умерший от любви к своему собст-
венному изображению в воде. Даже если и есть тут какая-нибудь
аллегория, то прежде всего необходимо утвердить подлинную,
непереносную, буквальную реальность мифического образа, а
потом уже задаваться аллегорическими задачами.
В-третьих, выражение может быть с имвол ом. В противо-
положность схеме и аллегории тут мы находим полное равнове-
сие между <внутренним> и <внешним>, идеей и образом, <идеаль-
ным> и <реальным>. В <образе> нет ровно ничего такого, чего
не было бы в <идее>. <Идея> ничуть не более <обща>, чем
<образ>; и <образ> не есть нечто <частное> в отношении идеи.
<Идея> дана конкретно, чувственно, наглядно, а не только
примышляется как отвлеченное понятие. <Образ> же сам по
себе говорит о выраженной <идее>, а не об <идее> просто; и до-
статочно только созерцания самого <образа> и одних чисто
<образных> же средств, чтобы тем самым охватить уже и
<идею>. Если в схеме <идея> отождествляется с <явлением>
так, что последнее механически следует за ней, ничего не при-
внося нового, т. е. <идея> отождествляется с чистым не-<идей-
ным> <образом>, а в аллегории <явление> и <образ> так ото-
ждествляются с <идеей>, что последняя механически следует
за <явлением>, ничего не привнося нового, т. е. <явление> ото-
ждествляется с чистой, отвлеченной, не-<явленной>, не-<об-
разной> <идеей>, то в символе и <идея> привносит новое в
<образ>, и <образ> привносит новое, небывалое в <идею>; и
<идея> отождествляется тут не с простой <образностью>, но с
тоэюдеством <образа> и <идеи>, как и <образ> отождествляется
239

но с тождеством <идеи> и
не с простой отвлеченной <идеей>,
riv/ IIJ\JVI\JIA VIV ~,---_
<образа>. В символе - все <равно>, с чего начинать; и в нем
нельзя узреть ни <идеи> без <образа>, ни <образа> без <идеи>.
Символ есть самостоятельная действительность. Хотя это и
есть встреча двух планов бытия, но они даны в полной, абсо-
лютной неразличимости, так что уже нельзя указать, где <идея> :
и где <вещь>. Это, конечно, не значит, что в символе никак не
различаются между собою <образ> ч <идея>. Они обязательно
различаются, так как иначе символ не был бы выражением.
Однако они различаются так, что видна и точка их абсолютно-
го отождествления, видна сфера их отождествления.
Впрочем, тут надо провести более тонкую грань между
символом, с одной стороны, и схемой и аллегорией - с дру-
гой. Вспомним, что и эти две последние формы, как формы
выразительные, необходимым образом содержат в себе ото-
ждествление <внутреннего> и <внешнего>, <идеи> и <образа>,
<общего> и <единичного>. Ведь во всяком выражении <внеш-
нее> не есть просто нечто буквально и самостоятельно данное.
Оно берется именно как проявление <внутреннего>, т. е. по
нему можно судить о <внутреннем>, и, стало быть, последнее
как-то необходимо содержится во <внешнем> и отождествля-
ется с ним. Отсюда становится ясным, что относительно сим-
вола дело, собственно говоря, не в самом отождествлении
<внутреннего> и <внешнего> (оно есть во всяком выражении),
а в том, что именно и с чем именно отождествляется, т.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87