Наши движения стали чисто механическ
ими. Если мы начинаем разговор, то ведем его как посредственные актеры, к
оторые разыгрывают скучную пьесу. Моя усталость отличается от изнеможе
ния первых дней; это усталость бегуна на длинные дистанции, менее заметн
ая, менее отчаянная, но в то же время гораздо более глубокая. Мы почти пере
стали разговаривать. Нам нечего сказать друг другу, как двум узникам, при
говоренным к смертной казни. На протяжении многих дней единственными сл
овами, слетавшими с губ Каффа, был окрик «Камерад», Ц когда ему от меня бы
ло что-нибудь нужно, или предупреждение «zum Leuchtturm» по вечерам.
Опишу типичную картину: обычно я не сплю, занимаясь какой-то необходимой
для укрепления позиций работой. Иногда, за неимением других занятий, под
нимаюсь на верхний этаж, к прожекторам маяка. С самой верхней точки здани
я передо мной открываются необъятные дали. Я не теряю надежды, что на гори
зонте появится какой-нибудь сбившийся с пути корабль. Но он не появляетс
я. На крыше маяка, на ее конической вершине, прикреплен простой железный
флюгер. С того места, где я стою, его не видно, только слышно, как он тоскливо
скрипит. Куда он указывает, не имеет никакого значения.
Сразу после полудня плотные волны розового цвета окутывают остров, подч
еркивая его ничтожность посреди самого печального из океанов. На верху
шках деревьев играют матовые отблески. Чувствуется отсутствие тепла, то
го тепла, которое испускают живые существа, когда движутся, я не говорю се
йчас о градусах на термометре. Ни одной птицы. На южном берегу есть неболь
шая роща, деревья спускаются к самой воде. Листва касается поверхности м
оря, словно занавес, как это бывает на берегах тропических рек. Здесь этот
пейзаж кажется неуместным. Стоит перевести взгляд немного дальше, и я ви
жу свое первое пристанище. Расстояние до него чуть больше тысячи метров.
Но такое ощущение, что от этого дома меня отделяет целая эпоха. Сейчас я см
отрю на него с точки зрения солдата. Думаю о нем, как об оставленной позиц
ии, ничейной территории, которую не смог бы отвоевать даже под командова
нием Александра Македонского.
Я стою на балконе. Внизу Ц Батис. Он ходит. Нет, лучше сказать, Ц в движени
и. Кажется невероятным, сколько дел он умеет находить для себя здесь, на м
аяке. Как бы ни было истощено его тело, какой бы холодной ни была душа, он вс
егда чем-то занят. Кафф спит, трахается и сражается, а остальное время уме
ет посвятить самым разным мелочам. Например, может часами точить какой-н
ибудь гвоздь с усердием азиата. Или, рассупонившись и закрыв глаза, подст
авляет пузо солнечным лучам. Если он еще разинет рот Ц станет похож на кр
окодила. Все остальное ему безразлично.
Ц Мы погибнем, Ц сказал я как-то ему.
Ц Погибнем Ц значит, погибнем, Ц ответил он с фатализмом бедуина.
Иногда Батис садится на гранитную скалу и глядит прямо перед собой. Он см
отрит, как лунатик. Таким образом ему удается забыть о бренности бытия. К
ороткие колья, которые я в свое время расставил повсюду, смотрят вверх св
оими остриями, а он все выбирает удобную позицию и сидит с широко раскрыт
ыми глазами. Его торс словно сросся с камнем, а фигура превратилась в подо
бие языческого идола. Батис переживает что-то вроде вечной смерти. Вечер
ом звучит сигнал тревоги: Ц Zum Leuchtturm! На маяк!

Наша апатия рассеялась в тот день, когда по чистой случайности Батис под
нялся на верхний этаж маяка. Он решил проверить, хорошо ли работают проже
кторы. Я в это время смотрел в сторону затонувшего португальского судна.
Батис принялся смазывать механизм. Чтобы не молчать, я спросил его, какой
груз вез этот корабль.
Ц Взрывчатку, Ц пробормотал он, стоя на коленях и настраивая прожектор.

Ц Вы в этом уверены? Ц спросил я лениво, просто что бы поддержать разгов
ор.
Ц Динамит. Контрабандный динамит, Ц пояснил он с присущей ему немногос
ловностью.
На этом наш разговор прервался. Позже я заговорил о взрывчатке еще раз. Ка
к объяснил Каффу матрос, выживший в первую ночь, корабль вез динамит неле
гально. Им удалось заполучить его по бросовой цене на какой-то южноафрик
анской шахте, и они хотели выгодно его продать где-нибудь в Чили или в Арг
ентине. Взрывчатку могли бы использовать на нужды какой-то там революц
ии. На складе маяка я обнаружил полное снаряжение аквалангиста. Моему мо
згу потребовалось еще два дня, чтобы в нем окончательно созрела одна иде
я. Но уже от самих мыслей в этом направлении ужасно хотелось смеяться. Но
чь выдалась кошмарной: чудища сгрудились прямо за нашей дверью. Батис пр
оизводил выстрел за выстрелом в темноту, но ему никак не удавалось их рас
сеять, поэтому он попросил меня проверить засовы. Я повиновался и стал сп
ускаться по лестнице; округлые стены усиливали звуки, и внутри маяка вой
чудищ звучал, как грозные мелодии гигантского органа. Мне захотелось вер
нуться, но я сделал над собой усилие и добрался до входной двери. Какой бы
прочной ни была железная пластина, она уже прогнулась внутрь. Деревянны
е засовы наполовину сломались и трещали под напором чудовищ. Ничего путн
ого я сделать не мог. Если бы они проникли внутрь, то сожрали бы нас Ц тако
в был бы наш конец. Но Батис убил многих из них, а может быть, им просто надо
ело сражаться.
На следующий день Кафф сказал, что ему нужно со мной поговорить. Я принял п
редложение с большим любопытством, потому что подобные начинания были н
е в его характере.
Ц После обеда, Ц сказал я.
Ц После обеда, Ц подтвердил он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68