Продолжая плакать, Треугольник побе
жал к северному берегу, но прямо у линии волн замер, словно решив, что здес
ь не найдет себе утешения. Не теряя ни минуты и не прекращая рыдать, он нап
равился к южному берегу, но на этот раз даже не опустился на песок. Плач пе
ремешался с безутешными стонами, и малыш начал кружиться на одном месте,
как юла.
Иногда сочувствие открывается нам, как вид цветущей долины за последни
м холмом. Я спросил себя, насколько этот подводный мир отличался от нашег
о: вне всякого сомнения, там были отцы и матери, а поведение Треугольника д
оказывало, что были и сироты. Я не мог больше выдерживать рыданий Треугол
ьника и взвалил его себе на спину, как мешок с мукой. Я отнес его на скалу и
устроился шить снова. Он опять припал ко мне всем телом, принялся сосать м
очку моего уха и так и заснул. Я пытался оставаться равнодушным.

14

Я понимал, что эти спокойные дни были лишь хрупким перемирием, что каждый
час без воя и выстрелов являлся бесценной отсрочкой. Я изо всех сил гнал
от себя мысли о том, что произойдет дальше, рано или поздно, каким бы ни был
о это будущее. Человеческая слабость в том и состоит, что мы создаем себе
надежду, провозглашаем ее раз, и другой, и третий Ц до бесконечности, и с
амо это настойчивое повторение приводит к стиранию границ между желаем
ым и действительным. С каждым днем появлялись новые приметы ухода антарк
тической зимы, которая уступала место бурной весне. Солнце улыбалось нам
с каждым разом все дольше; каждый день отвоевывал у тьмы драгоценные мин
уты. Снег теперь шел не так часто, редкие снежинки становились все мельче
и прозрачней. Иногда нельзя было понять, то ли шел снег, то ли дождь. Туман н
ас уже не обволакивал, как раньше. Облака поднялись выше над горизонтом.

Я отказался от ночных дежурств на балконе с Батисом. В этом теперь не было
нужды. Но мне представлялось, что время нам подарено не зря: присутствие
малышей не только означало перемирие, но и давало обеим воюющим сторона
м возможность передышки. Я сказал ему:
Ц Они не нападут на нас, Кафф. Эти детеныши Ц наш щит: пока они здесь, нас н
икто не тронет. Ни днем, ни ночью. Отдыхайте.
Батис пересчитывал пули.
Ц Если однажды утром малыши не вернутся на остров, вот тогда нам надо бу
дет волноваться. В тот день, вероятно, что-нибудь произойдет, но я не знаю, ч
то именно.
Кафф развязывал шелковый платок, считал пули и снова завязывал узелок. О
н обращался со мной так, словно я никогда и не жил на его маяке.
Кроме того, присутствие Треугольника осложняло ситуацию. С того самого д
ня, когда я разрешил ему приблизиться ко мне, он не отходил от меня ни на ми
нуту. По ночам даже спал рядом со мной, ничего не ведая о наших заботах и тр
евогах. Этот малыш был настоящим клубком нервов, он возился под одеялами,
как огромная мышь. Бедняга долго не мог успокоиться, а потом принимался
сосать мое ухо и засыпал, прижавшись ко мне и свернувшись клубочком: его н
ос издавал звуки, подобные шуму в засорившихся водосточных трубах. Но я б
лагословлял его. Когда взрослые сталкиваются с ребяческим эгоизмом, их б
оли и невзгоды отступают: наверное, не выдерживая сравнения. Я: Чем кончит
ся эта война миров? Он: Какая тут теплая постель!
Однажды утром мы собрались на скале перед маяком: Анерис, Треугольник и я.
Мы играли в снежки и хохотали до упаду. Кафф возник неожиданно, он напомн
ил мне мокрую ворону. Его длинное черное пальто, волосы и борода, тоже черн
ые, резко выделялись на белом снегу. Он нес винтовку, гарпун и поленья, при
жимая их к себе двумя руками. Его поклажа была невероятно тяжелой. Думаю,
что не со зла, а просто по привычке он положил конец нашей игре. С неожидан
ной яростью он погрозил палкой Треугольнику, который убежал испуганный
, и увел с собой на маяк Анерис.
Батис, видимо, усматривал опасность нашего занятия, с первого взгляда та
кого безобидного. Мы просто резвились, это была игра. А в игре, даже самой н
аивной, проявляется общность интересов и равноправие; исчезают границы
, иерархии и биографии. Игра Ц это пространство для всех и каждого. И этот
простой мир дружелюбия не мог прийтись по душе Батису Каффу.
Прежде чем он исчез за дверью, я кинул в него снежок и попал прямо в затыло
к.
Ц Эй, Кафф, улыбнитесь хоть чуть-чуть, Ц сказал я. Ц Может быть, нам даже
удастся выйти живыми из этой переделки.
Он бросил на меня взгляд, каким последователи основной линии партии наг
раждают ревизионистов. Кидать в него второй снежок было бы по-настоящем
у опасно.

За время пребывания на острове мое восприятие мира изменилось, хотя я са
м не отдавал себе в этом отчета. С наступлением каждого нового дня солнеч
ные лучи проводили границу между подводным и надводным мирами, и неприм
иримая их вражда прекращалась. Однако иногда именно в эти последние мину
ты ночи чудовища преподносили нам сюрпризы. Природа нашего острова была
относительно безжизненной: ни птиц, ни насекомых. Все звуки, не связанные
с нашей с Батисом деятельностью, доходили до нас с небесного свода или и
з морских глубин. Мы с Каффом ненавидели тихие дни. Когда на море был штил
ь, а ветер затихал, наши нервы испытывали дополнительное напряжение. В лю
бом шорохе нам слышался противник, а потому при малейшем подозрении нач
инали стрелять из ракетниц. Однако теперь я видел мир по-иному. Мне стоило
некоторых усилий восстановить опыт моей прошлой жизни, когда тишина не
заключала в себе угрозы. Рассвет вставал над островом. Малыши всплывали
на поверхность и начинали играть в окрестностях маяка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68