От этого вид у него был отнюдь не героический, несмотря на широкие плечи и мужественно заросшую щетиной рожу.
– А чего такие побитые? – продолжил допрос вислоусый, тот что первым откликнувшийся на мое приветствие.
– Да и вы, я гляжу, не лучше, – сердито сказал Степан. – Кто вас так подрал?
Ему не ответили. Казаки переглянулись, видимо, оценивая дерзость незнакомца. Какое-то время все молчали. Мы продолжали стоять, не доходя до кострища, не приближаясь и, тем более, не садясь рядом с хозяевами. Впрочем, сесть нас никто и не приглашал. Соблюдалась нормальная обоюдная осторожность.
– Волков не встречали? – вдруг спросил владелец красных шальзар.
Я понял откуда дует ветер и, не давая кашевару ответить, показал на его голову.
– Встречали, ему один волчара чуть башку не отгрыз! Еле отбились!
– И нас вчера подрали, – меланхолично поведал вислоусый. – Не волки, а оборотни.
Миколе глотку клыком от уха до уха располосовали, как ножом! Сколько живу, такого не видел!
Микола, скорее всего и был тот самый дежурный у костра, которому Степан перерезал горло.
– И большая стая была? – заинтересовано спросил я.
– Большая, штук два ста, их тут столько ночью на нас наскочило, едва отбились. Наших десятеро полегло!
Это меня удивило. На моих глазах, Степан зарезал дежурного, потом, ненадолго оставшись один, в кутерьме, мог убить еще кого-то, ну, и я, отбиваясь в темноте от насевших казаков, мог ранить одного, от силы двоих. Десять человек, только убитыми, было слишком много и никак не соответствовало событиям прошедшей ночи. Я, грешным делом, подумал, не сами ли они в темноте, да еще с испуга, побил друг друга.
– А мы только с одним столкнулись, – в свою очередь, сказал я.
– Оборотни, – не слушая, продолжил тот же казак, – больше некому. Рвали в клочья. Кому скажи, не поверит!
– Может быть, вы невинных христьян обидели? – не выдержал и вмешался в разговор Степан, имея в виду то ли своих погибших товарищей, то ли плененных и убитых крестьян. – Тогда понятно, за что вам волки отомстили.
– Этого быть не может, – сказал еще один из лежавших до сих пор казаков. – Мы свою честь знаем, и дурного дела за нами нет. Может, только какой колдун притравил проклятых тварей!
Объяснять подлым людям их неблаговидные поступки, последнее и, главное, бесполезное дело. Все мерзавцы получая по заслугам, как правило, считают себя невинными жертвами, пострадавшими за какую-то свою собственную правду. Потому я даже не попытался морализировать, и спросил, надеясь узнать, когда вернется основная группа.
– А что вас так мало? Неужели всех волки погрызли?
– Нет, ватага по делу отъехала, – после паузы ответил вислоусый, – скоро будет. Да вы садитесь, подождите атамана. Никак хотите к нам прибиться?
– Ну, если вы правильные казаки, почему и не прибиться, – опять не выдержал Степан, – если же обычаев не чтите и казачье имя позорите, то нам с вами не по пути.
Мне показалось, что поторопился он зря. Присутствующие сразу как-то напряглись и тревожно уставились на парня. Сам же Степан гордо встал, подперев бок рукой, и свысока, в прямом и переносном смысле, смотрел на отступников.
– Сдается мне, что это ты к нам с запорожцами приезжал, – вдруг воскликнул владелец красных шальвар и вскочил, хватаясь за рукоять сабли. Однако Степан оказался проворнее и так махнул своим длинным клинком, что у казака разом отскочила голова, с глухим стуком упала на землю и покатилась в строну. Наступила такая тишина, что стали слышны птицы, щебечущие в кронах деревьев.
Мне тоже однажды случилось обезглавить противника, но получилось это случайно и отнюдь не так лихо, как сделал запорожец. Раненые казаки, люди не робкого десятка, изваяниями застыли на своих местах. Видимо никто не хотел стать вторым. Наконец вислоусый, откашлялся и заговорил негромким голосом:
– Ты, парень, того, на нас сердце не держи! Не мы виной в твоих товарищах. Это атаман наш покойный Панас, удумал так гостей привечать. Мы же сами казаки правильные, законы знаем. Воюем только против басурман.
Договорить он не успел. На Степана, прямо с земли с кривым турецким кинжалом в руке, бросился владелец заплетенного оселедца. Теперь уже мне пришлось взмахнуть саблей и в последний момент помешать ему, воткнуть клинок в живот запорожца. Удар, надо сказать, получился, хотя я на лишнюю секунду задержался вытаскивая из тугих ножен клинок. Казак упал прямо в ноги кашевара и натужно закричав, пытался ползти, скребя землю ногтями.
И опять о происходящем никто не сказал ни слова. На разрубленную голову товарища казаки старались не смотреть. Вислоусый как запнулся на полуслове, так и сидел с открытым ртом. Я думаю, то, что казаки не попытались всем скопом оказать сопротивление было из-за того, что все они были ранены.
Не дождавшись протестов, я спросил:
– Где крестьяне, что вы угнали?
Мне не ответили, было, похоже, что больше никто не хотел высовываться. Что им грозит от казацкого сообщества и, особенно, запорожцев они представляли вполне реально.
– Ты говори, – указал я саблей на вислоухого.
Казак смутился, наконец, закрыл рот с несколькими выбитыми зубами и, кашлянув, ответил:
– Так они, в овраге, – махнул он рукой, указывая направление.
– Всем встать, – приказал я, хотя двое из лежащих, были явно тяжелораненые. Однако оставлять у себя за спиной пятую колону я не собирался. – Кто не сможет, я помогу, – добавил я, демонстративно играя клинком.
Намек поняли. Все пятеро медленно поднялись.
– Отцепите сабли и ножи, кто оставит оружие, зарублю, – вступил в разговор Степан.
В серьезности его намерений никто не усомнился, и оружие полетело в кучу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95