Ходили мы за треской, ловили ее у рифов. Парни ловили, а я наживлял. Я все больше моллюсками пользовался. Да чего там, ты уже вполне взрослый, можешь и сам с лодкой управиться.
Поль обрадовался. Раз капитан говорит, что все будет в порядке, значит, так и есть.
Деревенские дома остались позади, и ветер был . такой сильный, что у Поля с головы чуть не сдуло шапку.
— Капитан Ярдли...— начал было он, пытаясь одной рукой придержать шапку, другой — отцовские газеты. Поскольку он замолчал, капитан заглянул ему в лицо и понял, что мальчик чем-то встревожен. Казалось, он прячет огорчение, желая, чтобы его уговорили открыться, с детской хитростью хочет убедиться, что, если он расскажет, о чем беспокоится, ему ничего не будет.
— Выкладывай, Поль! Ты ведь знаешь, мне можно все рассказать.
Еще некоторое время они шли молча, потом Поль сказал:
— В лавке говорили про Мариуса. Про Мариуса и про папу.
— Ну и что? Наверно, ничего нового.
— Мариусу придется идти в солдаты?
— Сейчас многие идут в армию. Не так уж и плохо быть солдатом.
Капитан ускорил шаги и сам почувствовал беспокойство, хоть мальчик ничего толком не сказал. В последнее время он замечал, что к Атанасу в деревне стали относиться хуже. Призовут Мариуса, и недовольство вспыхнет в открытую. Даже Ярдли понимал, что здесь никто не разделяет отношения Атанаса к войне. Если Мариуса заберут в солдаты и Атанас ничего не сделает, чтобы освободить сына от армии, приход расценит это как предательство семьи, а такой грех не прощают. Ярдли предпочел бы не говорить с Полем о Мариусе. Он только раз мельком видел старшего сына Таллара, но успел понять, что Мариус — один из тех немногих людей, кто готов на все, лишь бы никому не нравиться. Ярдли подумал, что Мариуса можно считать прямым порождением конфликта, происходящего в стране и в его собственной семье.
— Знаете, Мариус ненавидит англичан,— сказал Поль.— Он и маму поэтому ненавидит.
— Ну что ты, Поль. Разве он может ненавидеть твою мать?
— Да, да, я знаю. Наверно, он и папу ненавидит, только он его боится. Капитан Ярдли, а как вы думаете?
— О чем?
— Мариус не убьет никого из англичан, если его будут забирать в армию?
— Он даже не знает, как это делается.
— Убивать трудно?
— Ну, во всяком случае, это надо уметь. — Вы кого-нибудь убивали, капитан Ярдли?
— Нет, не пришлось. А вот тот негр, с которым я плавал на востоке, он при мне убил одного парня.
Поль остановился посреди дороги.
— Как?
Ярдли обрадовался, что разговор отклонился от семейства Теш л аров.
— Понимаешь, у этого негра были длиннющие усы. Такие длинные, что, когда он ложился спать, ему приходилось закладывать эти усы за уши и концы завязывать рифовым узлом на затылке. А то бы они ему мешали спать в подвесной койке. И вот один раз среди ночи...
Поль с подозрением спросил:
— У негра усы?
— Ну я же тебе рассказываю. Поль рассмеялся:
— Но у негров не бывает усов, капитан Ярдли. У чернокожих нет усов. Я про это читал. Он был чернокожий?
— Чернокожий? Да он был до того черный, что его ночью и корабельная кошка не разглядела бы. И вот раз, когда он спал, один грязный итальяшка вынул нож и отхватил ему пол-уса. Негр проснулся, ему на вахту идти, сунулся он развязать усы, а у него всего пол-уса осталось. Он как заорет. А уж орать он умел, ты бы только слышал! Он семь лет эти усы отращивал.— Ярдли посмотрел на мальчика и улыбнулся.— Ну и как увидел он, что итальяшка над ним смеется, унять его уже нельзя было, бросился на итальяшку, так что у того шея сразу хрясь, шкипер сам слышал.
Поль тоже засмеялся, капитан так рассказал об этом случае, что даже страшно не было. Он начал приставать к капитану с вопросами^ чтобы проверить, не шутит ли тот, и вдруг увидел, что навстречу им по дороге шагает отец Бобьен. Его черная сутана развевалась на ветру, на плоском животе покачивался крест. Поравнявшись со священником, капитан Ярдли поздоровался, и отец Бобьен сдержанно кивнул, но даже не улыбнулся.
Когда священник был далеко и не мог их услышать, Поль сказал:
— В прошлый раз в лавке говорили, что отец Бобьен не любит папу.
Ярдли засмеялся, чтобы скрыть снова шевельнувшееся в нем беспокойство.
— Это он меня не любит, а не мистера Таллара.
— А они сказали — папу.
— А думали, наверно, про меня.
— Почему про вас?— Поль смотрел на капитана очень серьезно.— Вас все любят.
— Ну, отцу Бобьену положение не велит хорошо ко мне относиться. Понимаешь, Поль, я же не католик. Я пресвитерианец. Никак не привыкну, что из-за одного этого человека могут не любить.
— Как вы думаете, мне бы понравилось быть пресвитерианцем?
— Трудно сказать,— ответил Ярдли.— Тут не приходится выбирать, нравится или не нравится.
Теперь они уже довольно далеко прошли по дороге вдоль реки, и на них порывами налетал северный ветер, дыша сыростью. Ветер дул против течения, и река покрылась рябью.
— Капитан Ярдли,— спросил мальчик,— вам нравится Монреаль?
— Нет, не могу сказать, что нравится. А что?
— А маме нравится. Она хочет туда вернуться и жить там.
Ярдли ничего не ответил.
— Когда я вырасту, я объеду все города,— сказал Поль.— Я стану моряком, как вы. И поплыву в те места, где побывал Одиссей.
Взрослые всегда заблуждаются насчет детей такого возраста, как Поль, размышлял Ярдли. Им кажется, что они еще малютки. А Поль помнит все, что читал или видел в книжках, и все, что слышал. Ярдли считал, что в возрасте Поля человек обычно уже знает по меньшей мере девять десятых того, что ему суждено узнать за всю жизнь.
Думая об Одиссее, Поль забыл об огорчениях. Он мечтал увидеть страны, где море лазурно-голубое, как на картинках, у мужчин прямые носы, а женщины ходят в развевающихся одеждах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162