Река пылала в лучах заката, и деревья, окаймляющие берега, казались издали хрупкими и тонкими, как стебли пшеницы. Атанас свернул газету и положил ее на сиденье рядом с собой. Наклонившись вперед, он похлопал Кэтлин по коленям, она улыбнулась в ответ и на какой-то миг их можно было принять за старых добрых друзей. В Атанасе вновь проснулась его былая веселость, уверенность в своих силах, и он сразу помолодел. Он постучал по раздутому портфелю и пошутил:
— Впору снова идти в школу, Макквин завалил меня материалами. И во все надо вникнуть.— Он потер руки.— Как приятно для разнообразия поразбираться в цифрах, а не в людях.
Кэтлин не мешала ему говорить. Пройдет несколько дней, и воспоминания о ночи, проведенной с Деннисом Мореем, такие яркие и греющие душу, начнут бледнеть, а через несколько недель все станет настолько далеким, будто случилось с кем-то другим, а не с нею. Если бы сейчас ей пришлось разговаривать с Атанасом, сознание неверности мучило бы ее, но, как ни странно, оттого, что можно было просто сидеть и слушать, на душе у нее становилось легче. Глядя на Атанаса, такого оживленного и бодрого, она понимала, что ничем не обделила его, проведя ночь с Мореем.
Когда Атанас впервые заговорил с ней о фабрике, Кэтлин испугалась, что обречена навсегда остаться в Сен-Марке. Но когда она поняла, что контроль и за финансами, и за рынком сбыта будет осуществляться в Монреале, она вздохнула с облегчением. В самом Сен-Марке предстоит жить только инженерам.
— Конечно,— уже в третий раз объяснял Атанас,— мне часто придется бывать в Сен-Марке. Ведь для меня это будет не какой-то там заводишко.
И он продолжал ей рассказывать, что заложит все владения Талларов. Он уже перевел часть своих бумаг в фонд строительной компании. Когда создадут акционерное общество, он будет в нем вторым по количеству акций.
Кэтлин делала вид, что слушает, но из всех его речей уловила только одно: в ее жизни наконец-то произошел счастливый поворот. В Монреале она сможет быть самой собой. Через некоторое время она убедит Атанаса отправиться путешествовать. Она уже представляла себе лучшие отели Нью-Йорка и как она танцует в лунном свете под звуки оркестра в Палм-Бич. Может быть, они побывают даже в Калифорнии.
Когда по тополевой аллее они подъезжали к дому, Кэтлин уже радовалась, что вернулась и что вокруг все как было, это как бы убеждало ее, что на прошлой неделе с ней ничего не произошло, просто они съездили в Монреаль. Поль еще не спал и горел нетерпением рассказать матери обо всем, что делал, пока ее не было. Кэтлин поднялась с ним в его комнату, и пока он готовился ко сну, рассказывала ему про музыкальную комедию, которую видела в городе. Поль умылся, почистил зубы, залез в постель, улегся на спину и слушал мать, гадая, что ждет его в следующем году в незнакомом городе и в новой школе. Сейчас-то, когда мать вернулась, жизнь снова стала радостной и полной
чудес.
14
В этом году весна сразу перешла в жаркое лето. В один прекрасный день люди проснулись и увидели вместо грязи рыхлую землю, а на деревьях вместо почек — листья. Весь приход не знал отдыха, пока шел сев. Не успел он закончиться, как в дальнем лесу, в ельнике, появились черные мошки, потом их заметили и в кленовой роще на вершине холма, в конце владений Таллара. К двадцать четвертому мая, ко Дню рождения королевы ', наступила жара, как в середине лета. Зной, словно легкая паутина, дрожал над землей, по утрам над рекой выстраивались отряды облаков, а к полудню они уже величаво плыли по небу. Из семян, освященных в день Св. Марка, потянулись к солнечному свету первые ростки.
Однажды Поль явился днем домой и сразу побежал к Жюльенне за помощью: уши у него распухли от укусов мошек. Жюльенна промыла укусы лавровишневой водой, не переставая ворчать и браниться. В первые жаркие дни она всегда жаловалась на головные боли и постоянно грела на плите настой ромашки, который пила стакан за стаканом. Протирая Полю уши, она все спрашивала, не болят ли они, и была явно разочарована, когда он отвечал, что нет. У самой Жюль-енны уже много лет в декабре, как только ртуть на термометре опускалась ниже нуля, начинали болеть уши, и она лечила их, закладывая внутрь жареный лук и затыкая ватой. Застав ее за этой процедурой, Атанас всякий раз возмущался и грозился отвести ее к доктору, пока она совсем не оглохла. Но к концу их споров боль в ушах проходила.
В июне жара усиливалась с каждым днем. В праздник Тела Господня алтарь устроили на свежем воздухе за деревней, чуть в стороне от идущей вдоль реки дороги, соорудив над ним беседку из зеленых веток
1 День рождения королевы Виктории
и садовых цветов. Туда направилось шествие с хоругвями. Собрался весь приход, впереди шли дети и мальчики из церковного хора, за ними — женщины, причем впереди — незамужние. За женщинами в одиночестве шагал отец Бобьен, а за ним церковные старосты несли Святые дары. Поликарпа Друзна и Фре-нетта было не узнать, оба подстриглись и надели свои лучшие костюмы. За ними шли мальчики постарше и мужчины. Когда колонна вышла из деревни и двинулась по дороге, мальчишки-певчие затянули церковные гимны. Среди широкой долины, под громадами облаков эта нестройная процессия казалась ничтожно маленькой. Когда наконец дошли до алтаря, все опустились на колени прямо на землю, а Святые дары подняли высоко над головами. После службы все той же дорогой вернулись в церковь. В ту ночь пролился теплый дождь, и приход вздохнул с облегчением, теперь урожай был в руках Божьих.
Июнь сменился июлем. За сараем, в маленьком огороде Поля дружно росли горох, бобы, морковь и лук, семена которых дал Полю Бланшар.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162