!
— Тише! — Лаура прижала палец к губам и взглядом указала на спящего Джованни.
Старик понимающе кивнул и направился в кухню. Лаура последовала за ним.
— Садись, девочка, и слушай, что я тебе расскажу,— с заговорщическим видом произнес Антонио, поставив на стол корзину с яблоками.— Это тебе подарок от моих новых друзей.— И он стал подробно рссказывать о своей поездке, о людях, прекрасных людях, с которыми познакомился.
— Они знали моего сына и твоего отца,— с гордостью продолжал Антонио.— А недели через две-три из Комизо вернется физик, профессор Энрико, который с ним. дружил. Говорят, будто он уже из Америки получал от него письма.
Джованни вошел в кухню и, поздоровавшись со стариком, тоже сел за стол.
— Мы с Лаурой и не надеялись, что вам что-либо удастся узнать!
— Меня Джузеппе даже возил к памятнику! — воскликнул синьор Антонио.— К памятнику русскому герою и к святой стене, где на мраморе имена всех погибших... Мы непременно должны туда все вместе съездить.
Старик еще долго говорил о встречах в Канталупо. Потом Лаура, поставив на стол ужин, сказала о демонстрации, которую видела. В разговор вступил Джованни. Он тоже кое-что узнал: шуму было много, правда, до стрельбы и бомб, как в Милане, не дошло. Но полицейским досталось. По радио передали, будто это устроили коммунисты. На самом же деле люди говорят, что ко всему этому приложили руку неофашисты.
— Всякое болтают. Завтра почитаем в газете,— заключил Джованни.
— Так тебе всю правду и выложат,— усмехнулся Антонио.— Ракетные установки надо привезти из-за океана и у нас понатыкать — вот в чем все дело.
Джованни и Лаура удивленно уставились на старика. Антонио никогда о политике не распространялся и вдруг сегодня... Видно, они там, в селенье, вспоминали не только прошлое.
— Что вы на меня так смотрите? — чуть выпятив губу, спросил старик.— Знаю, о чем думаете. Да, говорили! Обо всем и открыто. Они там не шепчутся по углам.
Какой ты стал воинственный! — рассмеялась Лаура.
— Его сделали коммунистом,— подхватил Джованни.
— Во всяком случае, они так и говорят: не позволим, чтобы на земле, политой партизанской кровью нашей и наших русских компаньо, стояли ракетные установки, нацеленные на жену — они ее знают — и сына героя Федора Поэтана, По-ле-та-ева,— старик постарался по слогам, но правильно произнести трудную фамилию. Да, если б он, Антонио, был помоложе, то перебрался бы жить поближе к этим людям. Это уж точно!
Хорошее настроение старика передалось и молодым. Лаура подумала: не такой уж вокруг мрак — есть люди, которым можно верить, которых не купить и которые не продадут, А может, она не права в отношении Марко? Может, он — как Джованни... Нет, вовсе он не как Джованни! Ее мужу нужна работа. Это для него самое главное.
Ну, а для Марко... Вероятно, всё — его красивые слова и всякие там «общества молодежи» — сводится к одному: пусть кто-то трудится, кто-то на него работает.
Она однажды сказала об этом Джованни, а он, смеясь, ответил: не для женщин такие рассуждения. Полезней спросить у соседок рецепты вкусных недорогих блюд и всяких там соусов или попросить узоры для вязания...
Она обиделась, но старалась, чтобы муж этого не заметил. Когда они были школьниками, Джованни, хоть и был старше, не стыдился переписать задачу, которую она — на класс младше! — для него решила. А как стала женой, так «рецепты для соуса» и «не для женщин такие рассуждения»... Странно, что так все устроено, и Джованни не понимает или не хочет понять, как это странно. Но она когда-нибудь постарается объяснить. Разве то, что они муж и жена, изменило ее, изменило его?..
— Приходится удивляться, синьор Антонио,— с едва уловимой снисходительностью в голосе сказал Джованни,— что вы в ваши годы так легко меняете убеждения.
— Я их вовсе не менял, эти убеждения,—сделав вид, будто не заметил снисходительного тона, проговорил старик и после небольшой паузы добавил: — Много я повидал за свою жизнь...— И, снова помолчав, заключил: — И, вероятно, услышав твои признания там, в Риме, при других убеждениях, не смог и не захотел бы тебя понять...
Лаура испугалась: а вдруг сейчас последует вспышка гнева? Но Джованни негромко и проникновенно произнес:
— Простите.
И, словно не было щекотливого разговора, Антонио непринужденно заметил:
— Ну, что, дети, пора на отдых1 Завтра рано вставать.
От этих вроде бы очень будничных слов Лаура повеселела. Все опять было хорошо. И счастью их маленькой семьи, казалось, ничто не угрожало.
ГЛАВА 10
Увольнение Джованни было как гром среди ясного неба. Почему? За что? Он ведь даже в демонстрации не участвовал. Но ничего нельзя было поделать. Выбросили на улицу не его одного. К зиме, мол, работы I порту все меньше. Так оно было или не так, кто в этом разберется, тем более теперь, после неприятностей, которые произошли по вине докеров, подстрекаемых «левыми коммунистами»,— как писалось в газете.
Правда, в «Унита» говорилось совершенно иное: неофашизм снова поднимает голову, провоцирует террористические акты, хочет доказать, что Италии нужна «твердая рука», и если всерьез поинтересоваться тем, что произошло, то среди организаторов всплывут имена отнюдь не коммунистов, а тех, кто был в самых добрых •отношениях с Чиано, Муссолини, а теперь с теми, кого не обходят своим вниманием друзья из-за океана.
Буржуазные газеты отметали эти «намеки» как явную клевету, как желание оправдать некоторые горячие головы из руководства профсоюзов.
Но, что бы ни писали, от этого людям, оставшимся без куска хлеба, было не легче!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58