С затаенной завистью смотрел на старшего брата Филиппо. А синьору Антонио Винченцо виделся уже героем, возвращающимся в Рим. Даже слышались горячие поздравления сослуживцев.
Гордость и восторг распирали отцовскую грудь, и Антонио, чтобы поделиться своей радостью, обернулся к жене. Но Аделаида, кроме своего «старшенького», никого и ничего не видела, не утирала слез, катившихся по щекам и падавших на ее нарядную шелковую блузу.
Ох уж эти женщины! Им бы всю жизнь держать сыновей возле своей юбки!.. Парень два года не мог найти работы. А сейчас и одет, и обут, и накормлен...
Пробил час великой Италии!..
Антонио положил свою сильную руку на плечо жены, убежденно сказал:
— Все будет хорошо! Мы победим!
Она лишь на мгновение отвела взгляд от сына, который стоял на борту корабля и что-то кричал провожавшим его приятелям.
«Он может никогда... не вернуться»,— прошептала Аделаида и сама ужаснулась этим вырвавшимся у нее словам. Вероятно, материнское сердце не обманешь.
Они так и не узнали, где сын похоронен...
Потом, спустя, пять лет, когда младший, Филиппо, уезжал на Восточный фронт, Аделаида не пошла его провожать — теперь она сама себя боялась. На этот раз Антонио тоже ничего хорошего не ждал от восторженных
прогнозов надутых политиканов и воинственных выкриков перетянутых ремнями молодчиков... Из задумчивости Антонио вывела внучка.
— Ты простудишься, Тони,— строго проговорила она, набрасывая на его плечи пиджак. Малышкой звала она деда этим уменьшительным именем, так и остался он — Тони.— Вечера вовсе не такие теплые, чтобы сидеть в одной рубашке.
— Спасибо, Лаура.
— Пора бы вернуться в комнату,— ворчливо продолжала она: такой уж был у нее тон, когда старик, по ее мнению, поступал легкомысленно.
— Я еще немного погуляю,— шутливо попросил Антонио. Он не хотел стеснять молодых людей.
— Не больше получаса! Не больше! — Лаура наклонилась, поцеловала старика и вернулась в дом.
- Не хочет нам мешать,— сказала она, усаживаясь рядом с Джованни.— Мечтает, наверное.
— Мечтает? — так удивленно спросил Джованни, что Лаура рассмеялась.
— Когда я устроилась на работу, то пообещала: скопим немного денег и съездим в Геную. Там мой отец воевал. Вот Антонио и надеялся: вдруг найдет кого-либо из друзей своего сына. Но... ничего из этого не получилось... Женщине не так просто устроиться.
— Теперь-то тебе незачем об этом думать,— покровительственно произнес Джованни и привлек ее к себе.
Она замерла, ощущая, как совсем близко друг от друга бьются их сердца.
— Мне бы тоже хотелось побывать вместе с тобой в Генуе,—после долгого молчания сказал Джованни.— Прекрасный город. Замечательный!
Лаура удивленно приподняла узкие, едва намеченные брови и улыбнулась:
— Разве существуют города прекраснее Рима?
— Нет, конечно, нет. Но... Можно было бы переехать и в Геную. Ведь ты согласна?
— О, Джованни!..— Она обеими руками коснулась тугих колец, упавших ему на лоб, и порывисто поцеловала в губы. Потом, слегка отстранившись, спросила: — И там мы все время будем вместе?
— Иногда я буду уезжать в рейс. Но в Генуе смогу больше находиться дома.— Он умолк, ласково поглаживая ее худенькое плечо.
— Помнишь, Джованни, как ты прибегал ко мне с новостями, рассказывал...
— А ты иной раз и слушать меня не хотела,— вставил он.
— Каждый день одно и то же: с кем подрался, у кого из носа пошла кровь. Но когда ты стал лифтером, я тебя всегда слушала. Все, что ты говорил.
— Верно... Особенно, если я описывал, какие наряды были на богатых женщинах!
— Не смейся. Каждой девчонке это интересно... А сейчас... Три года и двадцать один день тебя не было... И не писал...
— Ты же знаешь, у родителей ничего за душой... А стать на ноги парню, у которого нет настоящей профессии, не так-то просто. Хорошо, хоть машину научился водить.
— Джованни? — Лаура смотрела ему прямо в глаза, и он отвел взгляд как бы затем, чтобы закурить.
— Почему ты молчишь? — уже обеспокоенно повторила она.
Он несколько раз глубоко затянулся, потом смял сигарету и, не глядя на Лауру, негромко сказал:
— Понимаешь... понимаешь... моя работа не для болтунов.
Она удивленно пожала плечом и растерянно пробормотала:
— Ничего не понимаю. Совсем ничего.
— В другой раз поговорим,— сухо произнес Джованни. В его глазах мельнуло что-то чужое, незнакомое, и Лаура настороженно притихла. Ей показалось, будто рядом с ней не друг ее детства, не ее любимый, а совершенно незнакомый человек. Наверное, навсегда ушел тот веселый мальчишка.
— Пойдем в кино? — спросил он после короткого отчужденного молчания.
Лаура отрицательно покачала головой, не поднимая глаз,— боялась, как бы Джованни не прочел ее мысли. Наверное, у него есть другая девушка. Но тогда бы он не приехал, не говорил бы о свадьбе.
— Не грусти! А то дождь пойдет,— весело, тоном прежнего Джованни, сказал он.— Будь такой, как раньше.
— И ты тоже. Я должна все знать о тебе.
- Пойми, есть вещи, о которых человек не имеет права говорить,— начал он. Лаура обрадованно подхватила:
— Да? Я однажды об этом слышала, и я глупая... О мадонна, как я глупа!
— Ну, наконец-то! Позже, когда можно будет, я тебе все расскажу,— с явным облегчением проговорил Джованни.— Ну, как насчет кино?
— Пойдем! Конечно, пойдем,— обрадованно воскликнула Лаура. Ей уже было неловко за свои подозрения.
Она подбежала к маленькому тусклому зеркалу, причесала щеткой пепельные волосы и улыбнулась своему отражению: просто удивительно, у нее на щеках самый настоящий румянец! И глаза какие-то особенные. Даже не верится, что можно вдруг сразу так измениться!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58