Скорей, скорей домой! Значит, этот тип якшается теперь с террористами. Впрочем, ему, видно, уже все равно, с кем быть. Конечно, Джованни ни слова об этой встрече. К чему лишние волнения?! Марко ее не видел, не мог видеть — на тротуарах стояло столько людей... Но она-то его хорошо разглядела...
— На тебе лица нет,— сказал Джованни, когда она возвратилась.— Кто-нибудь обидел? Где же овощи, за которыми ты ходила?
— Я вовсе не за овощами... Там какой-то ужас, на улице, и эти... «красные бригады»,— Лаура прижала руки к груди,—О святая мадонна, какое счастье, что
ты никуда не пошел.— И она торопливо, сбивчиво рассказала все, умолчав лишь о Марко.
Джованни стал молча убирать все то, что понадобилось для ремонта крана.
— Принимай работу,— рассеянно проговорил он, потом быстро подошел к транзистору, резко бросил: — Надо послушать, вероятно, что-либо сообщат.
Но по одному каналу шла литературная передача, по другому грохотала музыка, по третьему комментировали спортивные соревнования.
Лаура занялась хозяйством, изредка поглядывая на Джованни, который, нахмурившись и упорно глядя в пол, ходил из угла в угол.
— А ведь я кое-что слышал.— Он остановился перед женой, будто вслух продолжал свою мысль.— Один паренек — поговаривают, что он коммунист,— убеждал нас не выходить на улицу. Я еще подумал: хорош коммунист, если отговаривает от борьбы... Быть может, он что-то знал или... просто догадывался, как все это будет выглядеть. Нет, я должен пойти посмотреть.— Джованни решительно направился к дверям.
Однако выйти из дому Лаура не дала ему и на этот раз. В конце концов убедила его выйти в город после обеда, надеясь, что к тому времени уже все разойдутся.
Она нарочно тянула и тянула с обедом, и вдруг, когда они уже собирались сесть за стол, музыка оборвалась. Передавали экстренное сообщение. Коммунисты снова бесчинствуют... Организовали демонстрацию... Полиции, пытавшейся навести на улицах порядок, оказали сопротивление. Двое полицейских отправлены в больницу...
Дальше сообщалось, что в Милане в здание муниципалитета брошена бомба, которая, к счастью, не взорвалась... Бесчинства, зачинщиками которых, по утверждению задержанных, являются левые и коммунисты, наконец прекращены, порядок восстановлен. Ведется
расследование...
— Ты чуть не попал из огня да в полымя,— испуганно заметила Лаура.
Джованни ничего не ответил. Набросив куртку, он хмуро сказал:
— Порядок восстановлен. Я скоро вернусь.
Лаура занялась уборкой, но все валилось из рук. Если б был дома дед, то пошел бы с Джованни, а она, Лаура, не посмела даже сказать об этом. Все равно он поступит по-своему.
Больше она не могла находиться дома. В Колбасном переулке, где и в воскресенье торговали с рук сигаретами, сластями, открытками, было людно. Возле киосков с напитками мужчины горячо обсуждали события сегодняшнего дня, и, так как тихо здесь говорить не привыкли,— полицейские сюда заглядывали редко,— до нее доносились отдельные фразы.
Увидев Мариаграцию, знакомую зеленщицу, которая что-то возбужденно говорила женщинам, Лаура подошла и поздоровалась. Мариаграциа в ответ кивнула и, не прерывая своего повествования, взяла Лауру за руку.
— ...самая настоящая драка. Видела, как один выхватил пистолет. Но полицейский скрутил ему руку, и он выронил оружие. Тогда все другие набросились на этого полицейского. О пресвятая дева! И досталось же ему! — Женщина взглянула на Лауру, руки которой все не выпускала: — Твой муж был с ними? Ведь он докер?
Женщины тоже обернулись к Лауре. У кого в глазах тревога, у кого любопытство, но ни одна не смотрела на нее равнодушно.
— Он... он не мог...— смущенно бормотала Лаура.— Утром, еще утром...— Она не знала, что сказать, что придумать, и наконец, неизвестно почему, вдруг негромко добавила: — Готовилось что-то... не то...— И, так как женщины с еще большим интересом ждали объяснения, она, вспомнив орущую толпу и понимая, что уж этого говорить и вовсе не следует, совсем тихо заключила: — Бывает... кому-то еще это... выгодно.
На какие-то секунды воцарилось молчание, потом зеленщица воскликнула:
— А девочка, пожалуй, права?..— и оглянулась на женщин.
Но они, словно потеряв интерес к разговору, отходили, сразу вспомнив о своих неотложных делах.
— Боюсь, ты попала в самую точку,—Мариаграциа выпустила руку Лауры и оглянулась.— Мой сын тоже так сказал, хоть ему и ни к чему было выходить на улицу.
Лаура знала, что сын зеленщицы безработный.
Возвращалась домой она с неприятным чувством. К чему было намекать на чью-то выгоду? Ничего такого она не думала, а вот вырвалось... Нет, нет, только так ка-
жется, будто не думала — не выходит из головы заманчивое предложение Агостино. Тогда ей казалось, будто Джованни очень повезло, а на самом деле — ловушка. А Марко... Джованни рассказал, как его попутали. Быть может, и здесь кого-то или что-то запутывают. Никому и ничему она, Лаура, теперь не верит.
Когда Джованни пришел домой, от него пахло вином. Не глядя на жену, он сбросил ботинки, лег на диван и уснул. Лаура села за шитье, но на глаза набегали слезы, и она ничего не видела. Первый раз за все время Джованни явился в таком виде. Улегся, даже не сказав, где был. Будто она в чем-то провинилась. А если он и дальше будет себя так вести, если начнет скандалить? Пока он где-то спокойно пил вино, она места себе не находила, волновалась: а вдруг встретит Марко, вдруг там, в центре города, кто-либо из «прежних» его узнает?..
Она не слышала, как распахнулась дверь.
— Ты почему сидишь без света?! — весело спросил Антонио и щелкнул выключателем.— О, оказывается, ты умеешь шить в темноте?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58