Это, конечно, пустячок, но успех складывается из подобных мелочей. Рано или поздно все это неизбежно скажется.
Они отправились в директорский кабинет, и Мерри представила свою мачеху мисс Престон. Не без гордости, подметила Мелисса.
– Мисс Престон, я хочу представить вам мою мачеху, миссис Хаусман. Мелисса, познакомьтесь, пожалуйста, с мисс Престон, директором нашей школы.
– Здравствуйте, – произнесла мисс Престон. – Очень приятно.
– Здравствуйте, – приветливо улыбнулась Мелисса. – Мне тоже очень приятно. Я очень много слышала о вас от Мерри. Она восхищается вами.
– Я очень рада это слышать, – сказала мисс Престон.
Мисс Престон не скрывала, что ей и впрямь очень приятно познакомиться с Мелиссой. Интересно, почему это, подумала Мелисса. Она рада, что у ее воспитанницы появилась мачеха? Или на нее произвело впечатление знакомство с одной из богатейших женщин в мире? Или причина в чем-то ином?
Похоже, в свое время мисс Престон была довольно привлекательной женщиной. И тем не менее – мисс. Что-то неуловимое в вибрации голоса или в интонации подсказало Мелиссе, что в другой стране или в другое время мисс Престон могла бы обхаживать ее так, как сейчас она сама обхаживала одну из учениц мисс Престон. Они явно остались довольны знакомством друг с другом, хотя обе испытали некоторую неловкость – возможно, оттого, что так быстро раскусили друг друга. Несколько минут они поболтали, обмениваясь восторженными репликами по поводу красоты осенних лесов вокруг школы, после чего Мелисса, призвав на помощь все свое обаяние, спросила, нельзя ли ей покатать Мерри на машине и полюбоваться природой.
– Вообще-то это не принято, – начала мисс Престон. – Обычно заявку на дневной отпуск у нас подают до полудня в четверг.
– О, но я так внезапно нагрянула, – улыбнулась Мелисса. – Мерри даже не подозревала о моем приезде.
– Да, я понимаю. Что ж, я не возражаю. Но вы постараетесь вернуться к шести?
– Обязательно, – заверила Мелисса.
– Желаю хорошо провести время, – сказала мисс Престон.
Вот она и добилась своего. Распрощавшись с мисс Престон, они вышли наружу, к маленькому красному «феррари», поблескивавшему на полуденном солнце. Мелисса включила зажигание, и «феррари» резво рванул с места. Мерри сидела рядом, сияющая и наслаждающаяся свободой. Мир казался прекрасным – роскошная машина, солнечный день, замечательная Мелисса…
– Листья здесь только еще начинают терять зелень, – заметила Мерри, когда «феррари» покрыл уже довольно изрядное расстояние по извилистой дороге, направляясь к горам и тропе Могавков. – Через несколько недель все тут изменится, расцветится желто-красно-оранжевыми тонами.
– Здесь прекрасно, – ответила Мелисса. – Сказочно богатая природа и, что удивительно – совершенно нетронутая. Когда я думаю об этой прекрасной земле, меня часто охватывает и переполняет чувство полной бессмысленности и бесполезности своего существования. Ведь я и в самом деле бесполезна. Какой от меня толк?
– А вот Валери пишет, что главная ценность поэзии как раз и заключается в ее полной бесполезности.
– Господи, кому сейчас нужна поэзия? – спросила Мелисса, тем самым подтверждая заявление Мерри. – А ты читаешь Валери?
– Немного. Мы проходим его в школе. – Он тебе нравится?
– О, да. Даже очень.
– Когда-то я тоже им увлекалась.
– Когда-то?
– Хотя, пожалуй, он мне до сих пор нравится. Только уже руки до него давно не доходят. А жаль. Хотелось бы перечитать его. Хотя бы вспомнить.
– Мне очень нравятся его забавные стихи по поводу курения:
Я так люблю, чтобы меня от мира
Предохраняла тонкая завеса дыма.
Или это Верлен?
– Не помню, – произнесла Мелисса. – Но сказано хорошо. Знаешь, мне кажется, что в твоем возрасте я была такой же, как ты сейчас.
– В самом деле?
– Да. Мой отец тоже был по-своему романтический и яркий. Невероятно красив и, как тебе известно, столь же невероятно богат. Ему принадлежали лучшие скакуны, великолепные яхты и, конечно, женщины. Но меня это угнетало. Я росла в одиночестве, безумно любила отца и почти не общалась с ним. Когда же нам удавалось побыть вместе, вся кипела от злости, потому что вокруг него вечно роились люди, которые, как мне казалось, имели куда меньше прав рассчитывать на его внимание, чем я, но тем не менее удостаивались его в значительно большей мере, чем я. Надеюсь, я не вторгаюсь во что-то слишком личное?
– Нет, нет, что вы! На самом деле, когда я переспросила… Мне было очень приятно узнать, что вы когда-то были такой же. Потому что, если я была… Если я сейчас такая же, какой и вы были когда-то, то для меня еще не все в жизни потеряно.
– Господи, ну, конечно. Ты вырастешь, окончишь школу и станешь женщиной. Причем замечательной женщиной – я уверена.
– Возможно, – вздохнула Мерри.
– Совершенно точно. И не волнуйся из-за этого. Расскажи, что за история случилась там в Лос-Анджелесе.
Мерри не ответила.
– Ведь ничего такого ужасного, правда?
– Если бы вы знали…
– О, я знаю. Я же говорю, что мы с тобой очень похожи. Знаешь, например – хотя ты, конечно, не можешь этого знать, – что мой кузен изнасиловал меня, когда мне было только одиннадцать?
– Но ведь это сделали с вами насильно. Не вы же виноваты в случившемся.
– В какой-то степени я. Я сама его к этому подтолкнула.
– Но вам же было всего одиннадцать.
– А тебе всего шестнадцать. Какая разница? По-моему, не столь уж заметная.
Мерри чуть призадумалась, потом изучающе посмотрела на Мелиссу. При этом она старалась делать вид, что любуется окрестностями. Мелисса остановила «феррари» на одном из поворотов извилистой горной дороги – серпантина, известного под названием тропа Могавков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140