Потом добавил: – Послушай, Элейн, позволь ей немного пожить со мной. Я так долго ее не видел.
– Не я же в этом виновата, верно?
– Да, конечно. Впрочем, сейчас это неважно.
Мередит одно время пытался видеться с Мерри почаще. Всегда заезжал к ней, когда бывал в Калифорнии, иногда вырывался днем. Но это случалось нерегулярно, и всякий раз Мередит видел, что Мерри расстраивается. И он сам расстраивался, видя ее огорчение. Поэтому вскоре перестал приезжать совсем. Посылал ей подарки на день рождения и на Рождество, отправлял красивые открытки из разных стран, но не видел Мерри уже почти три года.
– Что ж, о каком сроке идет речь? – спросила Элейн.
– Ну, скажем, два месяца.
– Нет, это исключено.
– Ну почему, Элейн? Ведь она и моя дочь!
– Да брось ты! Все это время ты и думать о ней забыл. И вдруг сейчас тебе втемяшилось.
– Я обеспокоен из-за нее. И меня грызет совесть. Хотя, главным образом, я встревожен. Меня волнует, почему она сбежала.
– Мне безразлично, что тебя волнует.
– Хорошо. Ну хотя бы месяц?
– Нет. Да и с какой стати я должна тебе уступать?
– Послушай, но ведь у меня тоже есть права. Я имею право быть с ней две недели в году.
– В июле!
– Элейн, имей совесть!
– Ради тебя? Ха!
Мередит прикрыл трубку рукой.
– Сэм, – сказал он, – у меня ничего не получается. Что делать?
– Позволь мне, – попросил Сэм. Мередит передал ему трубку.
– Алло, миссис Новотны? Говорит Сэмюэль Джаггерс. Вы меня помните?
– Да.
– Я был сегодня в аэропорту и видел встречу мистера Хаусмана с Мерри. И я очень тронут. Сцена была очень трогательная. Они оба так счастливы!
– Меня не волнует Мередит!
– Но она же ваша дочь!
– Я имею в виду не Мерри, а Мередита!
– Прошу прощения. Я вот думаю, можно ли говорить с вами откровенно?
– Конечно.
– Вы никогда не подумывали о том, чтобы передать право попечительства мистеру Хаусману? За компенсацию, конечно.
– Компенсацию?
– За деньги.
– За сколько?
– А какая бы сумма устроила вас, миссис Новотны? – поинтересовался он. А сам тем временем вынул из кармана пиджака карандаш, написал на верхнем листе лежащего рядом с телефонным аппаратом блокнота «50 000 долларов» и поставил вопросительный знак. Потом протянул блокнот Мередиту. Мередит согласно кивнул.
– Одну минутку, – сказала Элейн.
Сэм прикрыл трубку рукой и прошептал:
– Она советуется с Новотны.
– А сколько вы сами можете предложить? – спросила Элейн через некоторое время.
– Двадцать пять тысяч.
Последовало непродолжительное молчание, во время которого Элейн, видимо, снова совещалась с мужем. Потом:
– Я хочу в два раза больше.
– Очень хорошо. Пятьдесят тысяч. Утром к вам придет мистер Уеммик, наш коллега, и принесет все бумаги и чек. Спокойной ночи, миссис Новотны.
– Потрясающе! – выдохнула Карлотта, когда Сэм положил трубку.
– Да, – усмехнулся Сэм. – Теперь я жду ваших указаний. Я могу проинструктировать Уеммика, чтобы он получил ее подписи на всех бумагах, а потом отнес их в суд. Тогда суд передал бы попечительство над Мерри Мередиту на том основании, что Элейн пыталась ее продать. Но можете и заплатить, если хотите.
– Я лучше заплачу, – сказал Мередит.
– Хорошо.
– Мне и так не по себе.
– Из-за чего? – спросила Карлотта.
– Что я выкупаю собственного ребенка за такую сумму. Для Элейн и для ее дрессировщика пятьдесят тысяч – огромные деньги. Для меня же это всего две-три недели работы.
– Без вычета налогов, – подсказал Сэм.
– Пусть так. Вы понимаете, что я имею в виду.
– Да, – сказала Карлотта. – Я счастлива, что ты так поступил. Я так этого хотела. Даже сказать не могу.
– Я знаю. Я тоже этого хотел.
– Что ж, значит, все в порядке, – сказал Сэм.
– Спасибо, Сэм. Спасибо, дружище… У меня просто нет слов, чтобы тебя отблагодарить.
– Ничего не нужно говорить, – сказал Сэм. – Я рад, что смог помочь вам.
Сэм ушел. Мередит и Карлотта прошли в гостевую спальню – теперь спальню Мерри – еще раз полюбоваться на девочку. Мерри услышала их шаги, залезла в постель и прикинулась спящей. Им и в голову не пришло, что все это время она подслушивала у двери.
Квартира Мерри очень понравилась. Она, конечно, не знала, что это была старая квартира Карлотты и что Мередит и Карлотта держали ее просто как pied-a-terre, поскольку при замороженной квартплате она обходилась им куда дешевле, чем номер в «Плазе» или в «Сент-Реджисе». Тем более что жили они в Нью-Йорке довольно мало. А вот для Мерри эта квартира стала домом. В первые несколько дней она вообще казалась девочке раем. Совсем рядом Сентрал-парк, напротив Пятая авеню, где расположен огромный супермаркет «Шварц», куда они ходили с Карлоттой покупать игрушки, и еще «Бест», где они покупали такую красивую одежду, и «Румпельмайер», где они пили вкусную шипучку, налюбовавшись перед этим на зверюшек в зоопарке. Мерри не слишком надеялась, что такая жизнь будет продолжаться всегда, но, с другой стороны, она вообще плохо представляла, чего ожидать. Папа каждое утро уходил, а возвращаясь домой, говорил только о встречах и контрактах, о том, что сказал Сэм Джаггерс, или мистер Китман, или мистер Зигель, или еще кто-нибудь. Мерри решила, и небезосновательно, что только такими разговорами ее папа и занимается. Да еще между делом снимается в кино. Правда, про кино он почему-то никогда не рассказывал, И вдруг в один прекрасный день речь зашла о кино. Мередит все-таки собрался сняться в каком-то фильме. Он пришел домой взволнованный и в приподнятом настроении. Сердечко Мерри тоже забилось сильнее. Мередит присел на край ее кровати и объяснил, что он актер и снимается в кино, а Мерри ответила:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140