Или создавать портреты и возводить колонны. Оно просто не может существовать.
Томас размышлял. Мало где на земле найдешь такие древности, как на Яве. Яванский человек – питекантроп, называемый также homo erectus, человек прямоходящий – найден лишь в нескольких километрах отсюда, у деревни Тринил, на реке Соло. Четверть миллиона лет предки человека пробовали плоды с этих деревьев. А также убивали и поедали друг друга. Состояние останков сомнений не вызывает.
– Ты писал, что там много других изображений.
– Разные чудища, – сказал де л'Орме. – Туда мы тебя и ведем. К цоколю колонны «С».
– А может, это автопортрет? Вероятно, речь идет о гоминидах, и умели они гораздо больше, чем принято думать.
– Возможно, – согласился археолог. – Но есть еще и то лицо.
Именно из-за этого лица Томас и забрался в такую даль.
– Ты писал, что оно ужасное.
– Как раз само лицо вовсе не ужасное. Дело в другом. Обычное человеческое лицо.
– Человеческое?
– Ничуть не хуже твоего или моего. – Томас пристально смотрел на слепого, а де л'Орме продолжал: – Ужасны изображения рядом с ним. Это обычное лицо взирает на сцены чудовищной дикости и жестокости.
– И что?
– И все. Просто смотрит. Причем явно без всякого отвращения. Скорее с удовлетворением. Я осязал изображение – оно отвратительно даже на ощупь. Такое соседство нормального и ужасного совершенно непостижимо. И в то же время так банально, так прозаично. Это-то и ставит в тупик. И не соответствует историческому периоду. Никакому.
Из отдаленных деревень доносился стук барабанов и грохот фейерверков. Как раз вчера кончился Рамадан – мусульманский пост. Средь горных вершин скользил молодой месяц. У людей сейчас праздник. В деревнях никто не уснет до рассвета – люди будут смотреть представления ваянг-пурво – театра, в котором на белом холсте живут, любят и сражаются тени бумажных кукол. К восходу добро победит, свет восторжествует над тьмой, как и положено в сказках.
В свете месяца одна из гор по мере приближения изменилась и приобрела очертания Боробудура – земного воплощения священной горы Меру, центра вселенной. Похороненный тысячу лет назад извержением Мерапи, Боробудур был в определенном смысле и дворцом смерти, и пирамидой-святилищем Юго-Восточной Азии.
Чтобы проникнуть внутрь, нужно заплатить смертью, пусть даже символической. Вход представляет собой пасть свирепого кровожадного чудовища – богини Кали. Оттуда вы попадаете в какой-то потусторонний лабиринт. Всю дорогу вас сопровождает каменное повествование о буддизме – десять тысяч квадратных метров каменной стены, испещренной резьбой. История, которую рассказывают рисунки, не уступает Дантовым Аду и Раю. В самом начале, внизу, изображены погрязшие в грехах люди, подвергаемые ужасным наказаниям – их истязают демоны ада. К тому времени, как вы, пройдя пять километров, поднимаетесь на украшенную ступами террасу, Будда приводит человечество к просветлению. Но сегодня ночью подниматься некогда. Уже почти половина второго.
– Прам? – позвал Сантос куда-то в темноту. – Салам алейкум!
Томас знал, что это означает «мир тебе». Однако никто не ответил.
– Прам – охранник, которого я нанял сторожить, – пояснил де л'Орме. – Он был раньше партизаном. Сами понимаете, он немолод. И наверное, пьян.
– Странно, – удивился Сантос. – Побудьте здесь, – и, пройдя вперед, скрылся из виду.
– Из-за чего такая трагедия? – полюбопытствовал Томас.
– Ты про Сантоса? Он старается как лучше. Хочет произвести на тебя хорошее впечатление. Ты его смущаешь. Вот ему и остается только бравировать.
Де л'Орме положил руку Томасу на плечо:
– Пойдем?
И друзья продолжили путь. Заблудиться они не могли – впереди призрачной змейкой вилась дорожка. К северу резной горой высился Боробудур.
– И куда ты отсюда отправишься? – спросил Томас.
– На Суматру. Нашел я себе остров. Говорят, это такое место, где могут встретиться Синдбад-мореход и Пятнадцатилетний капитан. Там, среди аборигенов, я чувствую себя счастливым, а Сантос обнаружил в джунглях развалины четвертого века и постоянно там возится.
– Арак?
Де л'Орме, вопреки своему обычаю, даже не отпустил шутку.
Сантос вернулся бегом, неся в руке старый японский карабин. Молодой человек был весь в грязи и запыхался.
– Ушел, – сообщил он. – И бросил оружие прямо в грязи. Но сначала расстрелял все патроны.
– Похоже, отправился повеселиться с внуками, – сказал де л'Орме.
– Не уверен.
– Не тигры же его съели.
Сантос опустил ствол.
– Нет, конечно.
– Если считаешь, что так будет надежнее, заряди карабин, – предложил де л'Орме.
– У меня нет патронов.
– Тогда мне даже спокойнее. Пойдем.
Рядом с пастью Кали, у основания сооружения, они свернули с дорожки направо и миновали небольшой навес из банановых листьев, где, по-видимому, и отсыпался Прам.
– Видите? – спросил Сантос.
Грязь была истоптана, словно тут дрались.
Томас разглядел яму. Она походила на арену сражения. Под землю уходила дыра, вокруг торчали корни деревьев и лежали кучи земли. Сбоку примостились каменные плиты, похожие на крышки от люка. О них де л'Орме тоже писал.
– Ну и месиво, – сказал Томас. – Вы тут сражались с самими джунглями.
– Вообще-то мне хочется поскорее с этим покончить, – пробормотал Сантос.
– Изображения там, внизу?
– На глубине десяти метров.
– Так можно мне спуститься?
– Конечно.
Томас начал осторожно спускаться по бамбуковой лестнице. Перекладины были скользкие, а его обувь никак не годилась для лазанья.
– Поосторожнее там! – крикнул сверху де л'Орме.
– Я уже внизу.
Томас поднял голову.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173