– Теперь ваша очередь, – сказал Айк. – Как вы вообще здесь оказались?
Сомневаясь, что ему действительно интересно, Али старалась говорить покороче, но Айк продолжал задавать вопросы. Скоро она обнаружила, что рассказывает ему о протоязыке и праязыке.
– «Вода», – говорила она, – на старонемецком «wassar», а по-латински – «aqua». Если идти глубже в дочерние языки, можно проследить корни. В индоевропейских языках и языках америндов вода называется «hakw», в сино-кавказских – «kwa». Еще глубже – «haku», моделированное с помощью компьютера протослово. Им никто не пользуется, оно мертвое. Так сказать, предок. Но можно проследить, как с течением времени слово возрождается.
– Haku, – сказал Айк, произнося немного иначе, с придыханием, делая ударение на первый слог. – Я знаю это слово.
Али взглянула на него.
– От них? – спросила она, имея в виду хейдлов.
Да, как она и надеялась, он знает язык!
Айк моргнул, словно от давней боли, и Али затаила дыхание. Воспоминание его оставило – если это было воспоминание. Али решила не настаивать и продолжила свой рассказ о том, как решила собирать и расшифровывать сохранившиеся надписи и рисунки хейдлов.
– Нужен переводчик, который умеет читать их криптограммы, – сказала она. – Тогда мы могли бы изучать их цивилизацию.
Но Айк понял ее неправильно:
– Вы хотите, чтобы я вас научил?
Али старалась говорить равнодушно:
– А вы могли бы?
Он недовольно щелкнул языком. Али мгновенно узнала этот звук – она слышала его от южноафриканских бушменов. Тоже звуки-щелчки? Она разволновалась.
– Хейдлы и сами не умеют читать свои письмена, – сообщил Айк.
– Значит, вам просто не доводилось видеть, – констатировала Али. – Те, с кем вы общались, не знали грамоты.
– Они не могут читать хейдлские надписи – письменный язык для них утрачен, – продолжал Айк. – Я знал одного – он умел читать по-английски и по-японски. Но древние письмена хейдлов он не понимал. Это его сильно огорчало…
– Погодите-ка, – перебила ошеломленная Али. Такого никому и в голову не приходило! – Вы утверждаете, что хейдлы умеют читать на современных языках? И говорить умеют?
– Тот умел, – ответил Айк. – Он был гений. Вождь. Остальные… им до него далеко.
– И вы с ним говорили? – У Али колотилось сердце.
О ком же он, если не об историческом Сатане?
Айк остановился. Он смотрел на нее – или сквозь нее – из-за очков было трудно понять. Али не могла догадаться, о чем он думает.
– Айк!
– Зачем вам все это?
– Это секрет. – Ей хотелось довериться ему. Их тела все еще соприкасались, и Али решила, что сейчас подходящий момент. – Что, если я скажу вам, что моя цель – установить этого человека, или кто он есть? Узнать о нем побольше, получить описание внешности, выяснить мотивы поведения. Встретиться с ним, наконец.
– Нет, – очень твердо сказал Айк.
– Но ведь это возможно!
– Нет, – повторил он. – Я хочу сказать – только не вы. Потому что, когда вы получите то, что хотите, вы перестанете быть собой.
Али задумалась. Он что-то знает, но не скажет.
– Вы о нем слишком высокого мнения, – заявила она, прибегая к провокации как последнему средству.
Вокруг двигались танцующие. Айк вытянул руку и повернулся к свету, чтобы показать Али выпуклый шрам – какое-то клеймо. С первого взгляда оно было незаметно среди других, более рельефных отметин. Али провела по клейму пальцами – так, наверное, ощупывают его в темноте хейдлы.
– И что оно означает?
– Это тавро, – пояснил Айк. – Имя, которое мне дали. Больше ничего не могу придумать. Да и сами хейдлы, кажется, тоже. Они просто воспроизводят рисунки, сделанные в древние времена их предками.
Али прощупала рубцы.
– Что значит «тавро»?
Айк равнодушно пожал плечами – словно речь шла не о его руке.
– Наверное, можно назвать и по-другому. Это я придумал такое название. У каждого клана – свое тавро и у каждого члена клана – тоже. Я могу показать вам и другие.
Али старалась сдерживать волнение. Хотя внутри у нее все кричало. Все это время у Айка были ответы на ее вопросы. Почему за столько лет его никто ни о чем не расспросил? Хотя, наверное, его и спрашивали, просто он не был готов отвечать.
– Подождите, я возьму блокнот. – Она едва владела собой.
Вот оно – начало ее словаря, своего рода Розеттский камень. Расшифровав надписи хейдлов, Али сможет подарить человечеству еще один язык.
– Блокнот? – удивился Айк.
– Да, сделаете зарисовки.
– Но у меня они с собой.
– Что – с собой?
Айк начал было расстегивать карман, но остановился:
– Вы точно хотите?
Али уставилась на карман, не в силах дождаться, пока он его откроет:
– Да.
Айк вынул небольшую стопку кожаных лоскутков, размером примерно с визитную карточку, и протянул Али. Они были нарезаны аккуратными прямоугольниками и для сохранения мягкости выдублены. Али в первый момент решила, что это какой-то пергамент, на котором Айк ведет записи. С одной стороны на лоскутках были бледные цветные рисунки. Потом Али разглядела, что это татуировки: выпуклые рубцы и тонкие бесцветные волоски. Это действительно кожа, только человеческая. Или кожа хейдлов.
Айк не заметил, как Али помрачнела, – он раскладывал лоскутки на ее вытянутых неподвижных ладонях и давал ей пояснения, сосредоточенно, словно читал лекцию.
– Этому – две недели. Обратите внимание на переплетающихся змей. Такой мотив вообще-то не встречается. Очень искусная работа, даже на ощупь чувствуешь, что они переплелись. – Он положил два лоскутка рядышком: – Эти два – свежая добыча. По изображению связанных колец можно определить, что они пришли из какого-то дальнего региона. Такой рисунок мне приходилось видеть в Афганистане и Пакистане.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173