Даже если плащаницу изготовили в Средние века, какой же нужно иметь ум, чтобы охватить все принципы фотографии в то время?
– Ум выдающийся, тут вы правы.
– Вы, знаете ли, не первые уже, – продолжал Персивел. – Была парочка умников несколько лет назад. Состряпали версию, будто это шутка Леонардо да Винчи. Мы их в пух и прах разнесли. Дилетанты.
– У меня иной подход, – сказал де л'Орме. – Вообще-то, Бад, тебе должно быть приятно. Поскольку он подтверждает твою собственную теорию.
– Ты о чем?
– О твоей «теории вспышки», – пояснил де л'Орме. – Только тут требуется не вспышка, а скорее слабый поток радиации.
– Радиации? Теперь выходит, что Леонардо обскакал мадам Кюри?
– Это не Леонардо, – ответил де л'Орме.
– Не он? Тогда Микеланджело? Или Пикассо?
– Бад, имейте терпение, – мягко вмешалась Вера. – Пусть вам все известно, но остальные хотят услышать.
Персивел кипел. Но теперь уже плащаницу не свернешь и не выставишь всех отсюда.
– Здесь изображение реального человека, – сказал де л'Орме. – Распятого человека. И его не мог создать художник – оно безукоризненно с точки зрения анатомии. Посмотрите на отпечатки ног, на полоски крови на лбу – они именно там, где складки кожи. И отверстия от гвоздей – на запястьях. Это самое интересное. Согласно результатам опытов, проводимых на трупах, распять человека, прибив ладони, невозможно. Ладони разорвутся от веса тела.
Вера, которая как врач все это знала, кивнула. Вегетарианец Pay с отвращением передернулся. Почитание мертвеца ему претило.
– Единственное место на руке, способное выдержать вес человека, – вот здесь. – Де л'Орме указал на свою руку. – Точка Десто, естественная полость между костями запястья. Недавно судебные антропологи подтвердили, что следы от гвоздей у жертв распятия находятся именно там. Это ключевой момент. Если изучить живопись того времени, когда создана плащаница, вы увидите, что европейцы и не думали о точке Десто. На всех картинах Иисус изображен с прибитыми к кресту ладонями. Такой характер повреждений, как мы видим на плащанице, считается доказательством того, что она не могла быть подделана средневековыми фальсификаторами.
– Ну а дальше? – торопил Персивел.
– Существует два объяснения, – продолжал де л'Орме. – Основателем анатомии и судебной антропологии был, конечно, Леонардо. Он располагал временем – и трупами, – чтобы экспериментировать с различными способами распятия.
– Это смешно, – сказал Персивел.
– Другое объяснение: мы имеем настоящую жертву распятия, – рассказчик сделал паузу, – но еще живую в тот момент, когда изготовили плащаницу.
– Что? – удивился Мустафа.
– Да-да! – подтвердил де л'Орме. – Этот любопытный факт мне помогла установить Вера. На полотне – никаких продуктов разложения. Более того, Вера сообщила мне, что отпечатки ребер смазаны, как если бы человек дышал.
– Ересь! – прошипел младший доминиканец.
– Не ересь, – возразил де л'Орме, – если допустить, что здесь изображен не Иисус.
– Но это он!
– Тогда еретик – вы, святой отец. Ибо вы поклоняетесь какому-то титану.
Наверное, доминиканец никогда в жизни не бил слепого, но по его оскалу было видно, что он готов это исправить.
– Вера его измерила. Два раза. Рост у этого человека шесть футов и восемь дюймов.
– Глядите-ка, крупный парень, – вставил кто-то. – Как же так?
– Разумеется, – сказал де л'Орме, – евангелисты непременно упомянули бы о таком огромном росте Христа.
Старший доминиканец уже шипел.
– Теперь, думаю, самое время открыть наш секрет, – сказал де л'Орме Вере.
Он положил руку на ее кресло, и Вера подвела его к столу. В руках у нее была картонная коробка, из которой слепой вынул маленькую пластмассовую статуэтку Венеры Милосской. Он едва ее не уронил.
– Помочь? – предложил Бранч.
– Нет, спасибо. Вам лучше держаться подальше.
Де л'Орме и Вера напоминали сейчас двух школьников, ставящих научный опыт. Де л'Орме достал из коробки стеклянную банку и кисточку. Вера расстелила на столе кусок ткани и надела пару резиновых перчаток.
– Что это вы делаете? – сурово спросил доминиканец.
– Ничего опасного для вашей плащаницы, – ответил слепой.
Вера отвинтила у банки крышку и опустила туда кисточку.
– Наша «краска», – объяснила она.
В банке была тщательно просеянная пыль тускло-серого цвета. Де л'Орме взял Венеру за голову, а Вера аккуратно припудрила ее пылью.
– А теперь – улыбочку. Снимаем, – сказал де л'Орме Венере.
Вера осторожно взяла статую за талию и стала держать в горизонтальном положении над расстеленной тканью.
– Это недолго, – уверила она.
– Скажи мне, когда начнется, – попросил де л'Орме.
– Уже, – сообщил Мустафа.
На ткани начало появляться изображение Венеры. Это был негатив. Постепенно прояснились детали.
– Это опровергает все! – заявил Фоули.
Персивел не желал верить. Он стоял и тряс головой.
– Радиация попадает на одну сторону ткани и создает изображение. Если подержать статуэтку достаточно долго, ткань потемнеет. Если поднять ее повыше – изображение получится крупнее. Если я подниму ее совсем высоко – миниатюрная Венера превратится в гиганта. Вот и объяснение росту Христа на плащанице.
– Наша «краска» – редкий изотоп ньютоний, – сказала Вера. – Существует в природе.
– И чтобы изготовить вот эту подделку, вы им намазались – да еще нагишом? – спросил Фоули.
– Да, – подтвердил де л'Орме. – С помощью Веры. Должен сказать, мужскую анатомию она и так знает.
Старший доминиканец, казалось, вот-вот обсосет эмаль с зубов.
– Но она же радиоактивная! – сказал Мустафа.
– Честно говоря, благодаря изотопам мой артрит на несколько дней приунялся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173