Да ведь, верно, не из желания помочь действовал его старый приятель, а, видно, какую-то каверзу измыслил!— Что он потребовал с вас за побег? — спросил Мишель.— Так, пустяки, — отмахнулся Паша-кочегар, — рассказать, чего мы на фронте делаем, да еще бумаги какие-то подписать.— И вы рассказали... и... подписали?— Ну да, а чего? — пожал плечами Паша-кочегар, а Валериан Христофорович при том лишь вздохнул.— Да ведь вы тем против вашей Советской власти пойти согласились, о чем слово дали! — попытался разъяснить Мишель.— Ну и чего — я ж кому его дал, я ж беляку его дал, врагу! Как дал — так и обратно взял, я сам своему слову хозяин!Как все у них просто — дал слово и тут же о нем позабыл!.. Ладно — Паша, он — из матросов, что с него взять, но Валериан Христофорович как на то пошел, коли он пусть бывший, но дворянин?— Да ведь это бесчестно! — воскликнул Мишель.— Эх, сударь, что честь, когда ныне жизнь в копейку не ценится! — развел руками старый сыщик. — Теперь новое время пришло, а с ним иная мораль. Как бы нам иначе оттуда вырваться? Да ведь не о себе, а о вас тоже мы радели, тот побег измышляя!— Ну! — согласился Паша-кочегар. — Чай лучше, чем в земле червей кормить! Да ведь кабы не глупость ваша да не рапорт, никто бы о деле том ничего не узнал, да и вы-то тоже!И Паша-кочегар не без опаски покосился на Ягоду.Выходит, Мишель сам во всем виноват: в том, что нарыл всю эту грязь, а коли в не нарыл, так и пребывал бы до сего времени в счастливом неведении!Как же ему теперь со всем этим быть?Как быть, кажется, знал лишь один человек.Ягода встал, прошелся туда-сюда, спросил сурово:— Нехорошо выходит — революция вам доверие оказала, хоть вы есть представитель чуждого ей господского класса...Будто революция — это легковерная барышня, кою соблазнили да бросили.— Вот и товарищ Гуковский остерегал против вас, говоря, будто вы подбивали его на похищение золота.Гуковский?.. Тот самый?..Уж не от него ли посланцы к Анне прибыли?— Это оговор, — твердо сказал Мишель. — Ваш Гуковский вор и пьяница. Коли вы верите ему и иже с ним, то ваша революция не многого стоит.— Ты революцию не трожь! — побледнел, заиграл желваками Ягода. — Исидор кровь за свободу пролетариев проливал, а ты в ту пору в охранке царю верой и правдой служил. И ежели по совести, то надобно бы тебя за то да за связь с беляками в расход пускать.— Воля ваша, — глухо ответил Мишель.— Геройствуете, — недобро усмехнулся Ягода. — Али жизнь не дорога?Жизнь Мишелю была дорога, и теперь более, чем когда-либо, но молить о пощаде он не намеревался.— Ну к чему вы так-то! — ухватив Мишеля за руку, испуганно зашептал Валериан Христофорович. — Зачем их понапрасну злите... Ведь шлепнут же нас за здорово живешь.И, уж оборотись к Ягоде, прочувствованно сказал:— Мы, товарищ, порвали с проклятым царизмом, кровью искупив вину пред беднейшими пролетариями и крестьянством! Ну ей-богу, якобинцами клянусь!Ягода помягчел:— Ладно, Советская власть вас покуда прощает, а там поглядим...Но коли кто к вам от Звягина заявится али он весточку от себя пришлет, так вы должны немедля нам о том сказать.Ну это ясно...— А чего говорить-то — хватать их да волочь в ЧК! — решительно заявил Паша-кочегар. — Или на месте стрельнуть!— А вот этого делать не нужно, — покачал головой Ягода, — а, напротив, надобно принять их, приютить и, чего они ни попросят, сделать.— Это еще зачем? — ахнул матрос. — Они ж беляки!— Вот именно потому! Звягин ваш фигура нам известная и в Белом движении не последняя, так пускай он лучше к вам придет, чем к иным, нам неизвестным, дабы мы, с вашей помощью, могли вызнать замыслы его.— Так это что ж, вы нас с контрой в один хомут впрячь желаете?! — возмутился матрос.— Коли надо будет — так и впряжем! — посуровев, ответил Ягода.А ведь он в тайные агенты их вербует, вдруг сообразил Мишель. Вроде тех, что в хитрованские шайки засылали, дабы они, к фартовым в доверие войдя, их же после с поличным словить помогли.Так неужто он, став с большевиками заодно, пойдет против приятеля своего, пусть даже бывшего, Сашки Звягина?..А коли нет — то, выходит, со Звягиным против них... против зарезанного на Сухаревке Сашка, против Митяя, Паши-кочегара, да и Валериана Христофоровича, пожалуй!.. Да ведь не пойдет, а пошел уже, потому как приходил к нему человек от Звягина и он его не прогнал, а принял, кров предоставив и никому о том не доложив!Так с кем же он?И против кого?Да, подумал, сколь ни страшен был польский плен, но там хоть все ясно и понятно было! А здесь?.. Как, меж всеми оказавшись, при том в стороне быть?..И еще подумал, что тот плен, который бедой казался — не беда вовсе, коли из него вырваться удалось, а вот от самого себя, как ни торопись, не убежать!.. Глава 34 Адвокат приехал на удивление скоро, потребовав встречи со своим подзащитным с глазу на глаз.Но не то удивительно, что приехал, а то, что — ему не отказали!..Прибывшего адвоката Мишель-Герхард фон Штольц знать не знал и в глаза не видел...— Ты что, твою мать, натворил опять? — спросил адвокат с порога. — Ты зачем, так тебя растак, профессора зарезал?— Никого я не резал.— А чего тогда признался?— Совесть замучила! — криво усмехнулся Мишель.— А зачем дюжину убиенных старушек на себя повесил?— А с меня не убудет! — бодро сообщил Мишель-Герхард фон Штольц.— Хочешь за психа сойти?.. Так не выйдет, не надейся!Значит, так — немедля отказываешься от ранее данных показаний, говоришь, что гулял, что, проходя мимо, услышал в окне крики о помощи, поднялся, открыл входную дверь — и все прочие тоже, сперва прошел в ванную, чтобы руки вымыть, потому как сильно культурный, потом на кухню, где по рассеянности перелапал всю посуду, затем — в комнату, где тоже исхватал все, что ни попадя, заметил труп, потоптался подле него, подержался за нож, желая его вынуть, ради облегчения страданий трупа, но чего-то испугался, с испугу сиганул в окно, приняв милицию за банду убийц с мигалками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64