А напротив, слушали одобрительно да почти в открытую шептались, что Государь ненавистному Фридриху продался, русское оружие супротив союзных австрияков оборотив, так сверх того удумал отлучить всех придворных дам от мужей их и перевенчать с другими по своему выбору, а для примера сам первый развестись с женой своей Катериной, дабы жениться на Лизаветке Воронцовой!И ноне, видно, пробил срок — взбунтовалась гвардия.Свят, свят!.. — перекрестился Карл. Что-то теперь будет? Коли Государь заговорщиков одолеет, то встанут по площадям плахи да виселицы, ручьями польется кровь людская, а коли заговорщики верх возьмут, то прежних придворных взашей погонят да в кандалы закуют. А с ними и служителя Рентереи, что будто пес цепной сокровища царские охраняет, никого к ним не допущая.Вот и думай-гадай: к заговорщикам примкнуть — да через то головы лишиться, али Государю верным остаться да все, что ни нажил — потерять? Как же быть?..Да знать бы, кто ныне трон шатает?Открыл Карл окно, слушает, что на улице делается.Тут сызнова солдаты бегут-топочут.— Эй, служивые! — кричит им Карл, из окна высунувшись. — Куда торопитесь, аль беда какая стряслась?— То ране беда была, а ныне веселье, — кричат на ходу солдаты. — Ныне мы Екатерину на трон сажаем!Вона как!.. Выходит, не кто-нибудь иной, а супружница против мужа своего пошла, дабы короны его лишить! Да ведь и одолеет, оттого что не ждет Государь с той стороны удара!— Собираться надобно! — вздыхает Карл.— Куда это, на ночь глядя? — дивится Яков.— Во дворец! Кто первым туда прибудет — тому и вера, тот и хорош! Пока сберемся да приедем, там уж ясно будет, кто над кем верх взял. Коли усидел Государь — поклон ему отобьем, чай шея не переломится. А коли низвергли его, пред новой правительницей ране других повинимся да на верность ей присягнем!А ежели здесь остаться — так беды не миновать!..Не узнать Карла — осторожен с годами стал. Как матушку Елизавету Петровну на царство сажал — сам черт ему был не брат, никого и ничего не боялся, первым солдат за собой увлекая! Да только тогда он всего лишь унтером был, у коего за душой, окромя ран да наград, и нет ничего, а ныне — хранитель Рентереи!Охает Карл да причитает, платье надевая, с испугу руками в рукава не попадая. Кричит:— Ты вот что, Яков! Ты сейчас же в мастерскую беги да украшения собери, из тех, что побогаче, негоже во дворец с пустыми руками являться!.. Да не скупись, коль примут их, так сторицей они окупятся!Ушел Яков.А Карл все не успокоится, все в платье путается да думает-гадает, как быть ему. Сам себя пугает, да сам же и успокаивает:— Ничего, как-нибудь — Бог милостив!..И то сказать, на него лишь, на Господа, уповать остается.Карлу... Ас ним и Руси всей... Глава 2 — ...Номер две тысячи тридцать три... Золотые часы — здоровые, почитай, фунт весу, луковицей, фирмы Павла Буре.Хороши часы, что и говорить...Застучал «Ундервуд», вколачивая в серую бумагу синие буквы и цифры.— Теперича номер две тысячи тридцать четыре. Канделябр, кажись, весь серебряный, потому как тяжелющий, в виде голой бабы, коя самую свою срамотищу ладошкой прикрывает.Прыснули барышни-машинистки.Хмыкнул Валериан Христофорович.Да и Мишель тоже, не сдержавшись, улыбнулся.— Чего вы? — обиделся Паша-кочегар.— Не баба то.— А кто ж тогда, коли не баба?— Древнегреческая богиня любви и красоты Афродита, — ответил Мишель.Паша-кочегар повертел в руках канделябр:— Ну, не знаю. Тока я в Греции тоже бывал, когда в десятом году на броненосце «Мстислав» в их Средиземноморское море ходил, так не видал, чтобы там кто голяком ходил!Привязал к канделябру бумажную бирку, поставил на полку.— Номер две тысячи тридцать пять...«Инвентарные номера» с первого по две тысячи тридцать пятый включительно были изъяты сотрудниками Чрезвычайной Экспертной комиссии не далее как сегодня утром в домах по улице Пятницкой. Квартиры, брошенные «сбежавшими за границу буржуями», значились в обходном списке — две были разграблены начисто, а вот в других, что были вскрыты с помощью дворников, сыскалось множество ценных вещей, кои теперь пересчитывались и включались в опись.— Номер две тысячи тридцать...В комнату сунулась всклокоченная голова.— Товарищ Фирфанцев — есть тута такой?— Есть! — привычно уже откликаясь на слово «товарищ», крикнул Мишель.— Вас к себе Алексей Максимович немедля требуют!Ну вот, с одной стороны, «товарищ», с другой — старорежимное «требуют». Ладно хоть без "с", хоть не требуют-с...Мишель встал, по прежней, еще военной привычке одергивая гражданский пиджак.Валериан Христофорович с тревогой глянул на него.Вызов к начальству и всегда-то, а в нынешние революционные времена тем паче, мог сулить что угодно.— Продолжайте опись, — распорядился Мишель, выходя. И уже закрывая дверь, услышал возмущенный голос Паши-кочегара:— Глянь-ка, а у этой бабы каменной, видать, как грузили, руки по самые плечи обломали.И тут же дружный хохот:— Какая же это баба, это, сударь, — Венера Милосская...Мишель взбежал на второй этаж. Экспортный фонд был небольшой — меньше сотни работников. Встал пред дверью, на которой была укреплена табличка «Пешков». Постучал.— Вхо-одите, коли пришли! — пробасили из-за двери. Мишель вошел.За столом, заваленным папками, сидел глава Чрезвычайной Экспертной Комиссии Алексей Максимович Пешков. Великий пролетарский писатель.— А!.. Мишель Алексеевич!.. Милости про-ошу! О-очень, о-ченьрад!Встал навстречу, пожал протянутую руку:— Что же ныне составил ваш улов?Будто про рыбалку спросил.— Как обычно — золото, бриллианты, картины, — ответил Мишель.— Это хо-орошо-о! — проокал Горький. — Про-летариату теперь требуется мно-го зо-лота.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64