Коли для дела надо — я не отказываюсь, но тельник не сниму, хошь вы меня самим Дзержинским стращайте — то ж душа морская!— Ладно, тельник оставьте, — миролюбиво разрешил Мишель...К ночи они с Валерианом Христофоровичем были на товарной станции, да не одни, а с отрядом чекистов. Чекисты все как один были в кожанках и с маузерами в деревянных кобурах и, верно, поминутно плевались и сморкались сквозь пальцы, так что Валериан Христофорович, коли не обращать внимания на его добрые глаза, очень на них походил. Если кто и выделялся, так только Мишель в своем старом гражданском платье.— Учитесь, сударь, сей премудрости! — учил его старый сыщик. — С волками жить — по-волчьи выть!Ждали всю ночь, прикорнув тут же на скамьях и тюках. Поездов было мало, и, как только они услышали далекий свисток паровоза, все насторожились.— Кажись, идет!К пакгаузу, фырча паром, подъезжал состав из восьми вагонов. Перед платформой замедлил ход. На платформе в ряд стояли напуганные грузчики, которые то и дело озирались на притаившихся за мешками чекистов.Как только поезд остановился и с подножек попрыгали красноармейцы, из-за мешков раздался зычный голос:— А ну, кидай оружие — Чека!Солдаты, тут же побросав винтовки, подняли руки.Но как только на платформу выбежали люди в кожанках, из прицепного пульмана раздались частые выстрелы. Один из чекистов рухнул, будто подкошенный.— Ах ты контра, гад!Чекисты, все как один упали, вытащили маузеры и стали палить в вагон, дырявя его, будто сыр.— Что же они делают-то? — забеспокоился Валериан Христофорович. — Да ведь нельзя же так, ведь свидетели там, а ну как их всех перебьют!Но чекисты всаживали в стекла купе и в обшивку обойму за обоймой.— Прекратите стрельбу! — тщетно кричал Мишель. — Живыми их надо брать, живыми!Но его никто не слушал.Наконец кто-то из чекистов забросил внутрь вагона гранату, которая докончила дело, после чего лишь все, отчаянно паля перед собой, полезли внутрь. В одном из купе на диванах лежали изрешеченные пулями и осколками два человека в командирских френчах, да на полу догорали какие-то разорванные в клочки бумаги.Не ушли гады!— Да как же так можно? — возмущался Валериан Христофорович, собирая из-под ног обгорелые бумаги. — Они же все знали и могли на главаря указать.— Так ведь они сопротивлялись, товарища нашего вон подстрелили! — отвечали чекисты.— Да лучше десяток таких «товарищей» потерять, чем одного столь важного для следствия свидетеля! — в сердцах сказал Валериан Христофорович.— Чего?.. Ты эти контрреволюционные разговоры брось! — насторожились чекисты. — Наш товарищ сотни таких контриков стоит, али тысячи! Или ты за них?..— Ну что вы, товарищи, все в порядке! — оттирая боком Валериана Христофоровича и тыча его в бок, забормотал Мишель. — Он совсем другое имел в виду, он хотел сказать, что такая контра легкой смерти от пули не заслуживает.— Это — да, — закивали чекисты. — Жаль они к нам живьем в руки не попались!..А Спохватившийся Валериан Христофорович стал истово плеваться и сморкаться сквозь пальцы на ноги.Покуда чекисты опечатывали вагоны, Мишель успел допросить красноармейцев, но те решительно ничего не знали ни о грузе, ни о том, кто его снарядил в Москву.Лишь когда они покинули станцию, Мишель перевел дух.— Что ж вы так неосторожно, Валериан Христофорович! — пожурил он.— Так ведь, почитай, мы все ниточки в руках держали, — вздохнул старый сыщик. — Жандармы на что болваны были, но и те преступников живьем брали.И верно — был след, да оборвался.Может, у Паши-кочегара дела лучше сложились?Мишель с Валерианом Христофоровичем взяли пролетку и помчались на Ордынку. Там среди галдящей толпы с трудом сыскали обряженного крестьянином матроса. Тот сидел на мешке с крупой, злобно поглядывая на снующую мимо него толпу. Коли его спрашивали, почем товар, он отвечал так, что от него шарахались как от чумного, чуть не крестясь.Да разве так торгуют!— Постойте здесь! — приказал Мишель.Задерживаясь подле спекулянтов и приценяясь к товару, подошел к Паше-кочегару, спросил громко:— Чего за крупу просишь, хозяин?— Ступай дале — не продается! — ответил тот.Но подняв глаза, весь просиял.— Тихо! — одними губами сказал Мишель, наклоняясь к посудине, где была насыпана крупа, и пробуя ее пальцами.— Да ведь нельзя же так — торговаться надо! — и добавил громко: — Сколь, говоришь?.. А дешевле отдашь?..— Хошь все забирай! — мрачно ответил Паша-кочегар, отчего тут же стал набегать любопытный народ.— А крупа откель? — спросил Мишель.— Крупа-то? Ворованная! — ответил Паша-кочегар. От чего народ вновь схлынул.Мишель выпучил глаза, незаметно показав продавцу кулак. Прошептал:— Я ж тебя под трибунал!На что продавец лишь скривился.И тут Мишель заметил шустрого, с хитрованскими повадками парнишку, что грыз семечки и ловко сновал меж спекулянтов, явно кого-то выискивая глазами.— Продавай, контра! — страшным шепотом приказал Мишель. — Не то стенка!..Фартовый, приметив картуз со сломанным козырьком, замер, внимательно огляделся.— А вот крупа да мука ишо! — рявкнул Паша-кочегар так, что от него воробьи шарахнулись.Мишель взял несколько зерен, бросил в рот.— Лежалая у тебя крупица, — сказал он.— А тады ступай мимо, покуда цел! — вполне искренне пожелал ему доброй дороги продавец.Мишель отошел к следующему ряду, не спуская глаз с матроса.Фартовый, покрутившись немного, подошел, наклонился, зачерпнул крупы, выпрямился, озираясь по сторонам. Спросил:— Сколь за крупу просишь, хозяин? Мишель покрылся холодной испариной.— А сколь дашь? — спросил Паша-кочегар.— Сколь дам — все мое, — хохотнул парнишка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64