Дом был полон взрывами сме
ха и шумом разговоров, и Мелани подумала, вспомнит ли о ней мать, чтобы хот
я бы попрощаться.
Однако она явилась в сопровождении Юбера в ту самую минуту, когда Франси
с помогал ей сесть в экипаж. Откинув меховой капор на плечи, она бурно расц
еловала дочь:
Ц Будь счастлива, дорогая моя! Я всегда хотелатебе только счастья, и наде
юсь, ты будешь об этом помнить.
Потом, сжимая руки зятя в своих, добавила:
Ц Берегите ее, дорогой Франсис. Будьте с ней ласковы и терпеливы, ведь он
а совсем еще ребенок… А теперь уезжайте, уезжайте скорей, а то я сейчас рас
плачусь! Знаю, это так естественно, но я не люблю привлекать к себе внимани
е!
Бог свидетель, однако, что она была просто мастерицей в этом деле. Мелани с
трудом удержалась, чтобы не рассмеяться и не поаплодировать ей. Пора бы е
й уже перестать изображать из себя Сару Бернар. Похоже, что Франсис подум
ал то же самое, так как Мелани уловила насмешливую искорку в его глазах.
Ц А мне вы не пожелаете счастья, дорогая матушка? Ц спросил он.
Ц Матушка? Ц переспросила Альбина. Ее лирический настрой вмиг улетучи
лся, она явно была озадачена.
Ц Разве я не ваш зять? Я теперь вправе называть вас так почтительно. А мож
ет быть, вам предпочтительней теща?.. Поехали, Себастьян! Мы опаздываем.
Лошади двинулись рысью, а Оливье Дербле, сидевший рядом с дядей Юбером на
против молодых, поспешил поднять стекло, потому что в карете было отнюдь
не жарко. Черная с золотом фигура Альбины, похожая на статую из золота и сл
оновой кости в каминной раме подъезда, исчезла в сером тумане мартовског
о дня одновременно с лакеем, одетым в пурпурно-золотую ливрею, который со
провождал ее. Вот теперь детство Мелани действительно закончилось. Пред
стояло начинать жизнь взрослой женщины…
Мелани никогда не видела вокзала, откуда начинался путь на Лион и дальше,
к Средиземному морю, известный под названием Лионский вокзал. Ее прогулк
и по Парижу ограничивались на востоке собором Парижской Богоматери. Она
даже никогда не бывала в Ботаническом саду, таком чудесном, но считавшем
ся слишком простонародным местом. Ее познания экзотических животных не
выходили за рамки зоосада в Булонском лесу, где гуляли няни с колясками и
ли водили за руку детишек из хорошего общества. Сам Булонский лес был при
зван утереть нос знаменитому лондонскому Гайд-Парку. Хотя ботанику можн
о было изучать и по Большим парижским оранжереям… Она почтительно вгляд
ывалась в это подобие дворца, новенького, с иголочки Ц ему еще не исполни
лось и четырех лет Ц возведенное архитектором Дени во славу всех, кто бы
л влюблен в Средиземное море, в Прованс или в город Лион, вторую столицу Фр
анции. Построенное из белого камня с множеством огромных сводчатых заст
екленных арок с витражами сооружение с почти флорентийской горделивос
тью вздымало ввысь нечто вроде башни в форме нераспустившегося тюльпан
а высотой в шестьдесят четыре метра, на вершине которой показывали время
смотрящие на все четыре стороны света часы.
Снаружи здание производило впечатление безмятежного покоя, которое, од
нако, мгновенно улетучивалось, когда путешественники входили под высок
ие своды, откуда расходились двенадцать железнодорожных путей. Здесь па
хло остывшим дымом и углем, служащие в синих рабочих блузах деловито сно
вали по перронам, грузчики катили свои тележки, железные колеса которых
издавали немыслимый шум, за которым едва можно было услышать крики «Бере
гись!», картину довершала постоянно спешащая толпа пассажиров, подгоняе
мая страхом опоздать на свой поезд.
Миновав эту разноцветную толпу женщин, орущих детей, стариков, собак на п
оводке, кошек в корзинках, от которой пахло мятной водкой «Риклес», потом,
пылью, кошачьей мочой или духами «Эдельвейс царицы», особо любимыми в ср
еде мелкой буржуазии, вы попадали в совершенно иную атмосферу: все утряс
алось и успокаивалось. Пройдя почти незаметный контроль служащих в фура
жках с галунами, пассажир оказывался на перроне, вдоль которого пролег, к
ак хищник на отдыхе, великолепный силуэт фешенебельного Средиземномор
ского экспресса: длинная вереница спальных вагонов из светлого тиковог
о дерева и начищенной до ослепительного блеска меди. Вагоны, подобно дра
гоценным лаковым шкатулкам, шли в обе стороны от вагона-ресторана. Около
них сгрудились тележки, с которых в них грузили сундуки, чемоданы и друго
й крупный багаж.
На этом перроне, предназначавшемся для привилегированной публики, толп
ы не было. Там стояли или прохаживались под руку с кавалерами дамы под вуа
лью, в шляпах с перьями, одетые в бархат или тонкое дорогое сукно, в капора
х, манто, подбитых шелком меховых накидках, благоухающих духами от Герле
на, Убигана или Пиве. Кавалеры были одеты у лучших лондонских портных. Те,
кто помоложе и поспортивнее, предпочитали костюмы и куртки из тяжелого г
абардина, а те, кто знал, что этот поезд Ц просто фешенебельный отель на к
олесах, облачились в темные фраки и пышные шелковые галстуки. Некоторые
дамы путешествовали одни. Они время от времени приветствовали знакомых,
протягивая им руку в тонкой перчатке и обмениваясь несколькими любезны
ми фразами.
У входа в каждый спальный вагон стоял служащий в красновато-коричневой
форме с серебряными пуговицами. На высоко застегнутом воротнике поблес
кивала эмблема Международной компании поездов дальнего следования. Пл
оская фуражка с лакированным козырьком, напоминавшая головной убор мор
ских офицеров, завершала наряд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104