Трап частично состоял из металлических листов, частично из обычных
досок. Никлин начал работу сверху, снимая секции, разрезая их на куски и
складывая в пустую каюту на пятой палубе. После освобождения от трапа
очередной палубы он проверял, насколько легко открывается пожарный люк. В
работе ему помогала малая гравитация, но зато очень мешали многочисленные
пассажиры, так и снующие по лестнице. Потратив день на то, чтобы
приспособиться к окружающей обстановке и привыкнуть к мысли, что они
находятся теперь в открытом космосе, переселенцы начали обустраивать свой
быт в расчете на многомесячный полет.
Находясь на лестнице, Никлин мог видеть все, что происходило на
палубах. Сквозь лестничные пролеты он наблюдал, как люди мельтешат между
двумя уровнями, предназначенными для общественного пользования - столовой
и душевой, оживленно беседуют, толпятся на площадках у кают; всюду он
видел детей, осваивавших новый мир, родители непрерывно отчитывали своих
расшалившихся отпрысков - жизнь шла своим чередом.
Хотя непрерывное движение по лестнице и доставляло Никлину большие
неудобства, он был рад наблюдать за столь вескими доказательствами
неукротимости человеческого духа. Многие переселенцы приветливо
заговаривали с ним, некоторые, более осведомленные о его роли в отправке
корабля, останавливались и начинали горячо благодарить. Эти мужчины и
женщины явно лучше представляли себе реальную ситуацию, чем ожидал Никлин.
Мысль, что они окажутся способными организовать жизнеспособную колонию в
новом мире, постепенно перестала казаться ему такой уж нелепой.
Два раза мимо проскальзывала Зинди. Не находя в себе мужества
встретиться с ней взглядом, Джим отходил подальше от лестницы и
отворачивался, делая вид, что не замечает девушку. В первый раз он еще
надеялся, что она сама заговорит с ним, но этого не произошло.
"Вот так, - мрачно сказал он себе, - если использовать одно из лучших
клише Кори: что посеешь, то и пожнешь".
Разборка трапа не требовала никакого умственного напряжения, но
Никлин постарался полностью сосредоточиться на работе, надеясь, что
тяжелый физический труд принесет облегчение. Выкинув из своей личной
вселенной все, кроме болтов, скоб и канатов, он испытал тупое удивление,
когда увидел, что с верхней палубы ему нетерпеливо машет рукой Нибз
Аффлек.
Убедившись, что в его отсутствие никто не поломает себе ноги, Джим
поднялся на палубу управления, гадая по дороге, зачем он мог понадобиться.
Никлин знал, что Меган Флейшер очень беспокоится по поводу слишком малого
ускорения, проводя время в бесконечных спорах на эту тему с Хепвортом, но
сам он в этом ничего не понимал. Может Монтейн, озабоченный мелочами
корабельной жизни, решил обсудить с ним освещение звездолета или график
дежурств на кухне? Или... может...
Орбитсвиль!
Неожиданное предчувствие уступило место цепенящей уверенности в тот
момент, когда он переступил порог рубки управления.
Несмотря на увеличенный масштаб изображения, экран сейчас показывал
гораздо большую часть Орбитсвиля. В результате было видно, что узор
зеленых линий еще более замысловат, чем можно было предположить. На равные
расстояния друг от друга отстояли клубки зеленых линий, откуда, подобно
лепесткам цветов, исходили побеги переплетающихся кривых. Свечение было
столь ярким, что начинали болеть глаза. Усилилась не только яркость,
изображение теперь пульсировало с частотой примерно один раз в секунду. С
каждой вспышкой ослепительный свет заливал рубку управления, фиксируя
застывшие в креслах фигуры.
- Взгляни на это, Джим, - сказал Хепворт, не поворачивая головы. -
Что-то должно произойти.
Никлин встал за креслом физика.
- Когда начались пульсации?
- Пару минут назад, и их частота растет.
Пульсации превратились в слепящее неистовство, промежутки между
вспышками уже почти не фиксировались глазом. И вот экран залило
равномерное, невыносимо яркое зеленое сияние.
Прошла секунда, вторая, третья...
"Скотт оказался прав. - Никлин почувствовал, как от мрачного
предчувствия у него ослабели колени. - Что-то должно произойти".
Вдруг фантастический огненно-зеленый узор исчез. Его место заняла
совсем другая картина.
Весь экран заполнили сине-голубые полумесяцы. Ряд за рядом, слой за
слоем. Самые большие располагались в центре экрана, на краях они
превращались в точечные бусины. Чем дальше от центра экрана, тем больше
было полумесяцев и тем меньше их размеры. В целом они образовывали
концентрические сферы, вложенные одна в другую, а в центре располагалось
маленькое желтое солнце.
Никлин сосредоточил внимание на одном из самых крупных шаров. Не
успели еще его глаза как следует сосредоточиться на удивительном
образовании, как он уже понял: голубые и зеленые пятна на шаре - это
океаны и континенты. Внутренний голос настойчиво твердил ему - они стали
свидетелями рождения новых планет.
Орбитсвиль, площадь которого в миллионы раз превышала площадь Земли,
сам стал миллионами планет.

19
Несколько минут в рубке управления стояла абсолютная тишина. А
процесс на экране продолжался.
Не в силах оторвать взгляд от невероятного зрелища, Никлин на ощупь
обогнул соседнее с Хепвортом кресло и сел. По мере того, как его глаза
постепенно привыкали к яркому свечению, он начинал различать детали и
подробности удивительной картины, узнавая отдельные ее элементы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92