Он вложил в
руку Зинди бронзовую древнеримскую монету.
- Смотри, не истрать за один раз.
Зинди невольно рассмеялась, потерлась мокрой от слез щекой об его
подбородок и высвободилась из объятий Джима.
Никлин распрямился, отряхивая колени.
- Постой, Зинди, попрощайся с Дани, - попросил он.
Зинди, вздернув свой крошечный подбородок, бросила злобный взгляд на
голубой автомобиль, затем повернулась и быстро побежала к своему дому.
Капли дождя оставляли на ее светло-оранжевой майке яркие расплывающиеся
пятна. Никлин грустно смотрел вслед ее удаляющейся фигурке, пока машина не
затормозила совсем рядом с ним. Он обернулся. Дани подняла верх машины, и
сейчас улыбалась ему из темноты кабины.
- Не стой под дождем, - весело крикнула она, - не то корни пустишь.

Новое жилище Никлина представляло собой передвижной домик, внутреннее
пространство которого почти полностью занимали восемь коек. В первый
момент эта комната, слегка напоминавшая каюту подводной лодки, привела
Джима в полное замешательство. И лишь мысли о Дани вернули ему присутствие
духа. Никлин твердо пообещал себе, что вынесет все трудности ради Дани и
ее любви к нему. Но он также понял, что в эту ночь ему вряд ли удастся
уснуть, слишком взвинчен и возбужден он был, слишком много мыслей
теснилось в его черепной коробке. Поэтому Джим очень обрадовался, когда
ему предложили сесть за руль и подежурить в смену, называемую "мертвой" -
с полуночи до четырех часов утра. Он рассчитывал, не имея, правда никаких
на то оснований, что первые дни будет предоставлен сам себе. Никлин был
доволен, что проведет несколько часов в полном одиночестве да еще за
работой, которая, скорее всего, вымотает его.
Сидя за рулевым колесом, он пребывал в том отрешенном философском
состоянии духа, когда любые идеи можно было принять или отвергнуть, не
подвергая их разрушительному анализу. Перед глазами вставали события
последних трех дней. Сейчас они вызывали у Джима лишь не отличающиеся
особой глубиной комментарии типа: "Что за странная штука жизнь!", или
"Никогда не знаешь, чего ожидать, не так ли?", или "Неплохо бы вернуться в
Оринджфилд и взглянуть на их дурацкие лица!", или, наконец, попросту: "Кто
бы мог подумать!"
Сверху и снизу, слева и справа его окружала сплошная тьма. Где-то
там, вблизи оболочки Орбитсвиля, протянулись таинственные светящиеся линии
цвета индиго и сапфира, сливавшиеся у полюсов в единую призму призрачного
света. А дальше простирался океан космической черноты. Никлин же видел
только огни идущей впереди машины.
Эта картина успокаивала Никлина, одновременно умиротворяя и
напоминая, что счастье его никогда не будет полным, если рядом нет Дани.
Как прекрасна была бы эта ночь, если бы здесь, в тесной водительской
кабине, прислонившись к нему, сидела Дани. К немалому огорчению Никлин
почти не видел ее в течение прошедшего дня. А сейчас Дани мирно спала в
своем прицепе вместе с шестью другими женщинами. Никлин осознавал, что
Дани не хочет выставлять свои чувства напоказ. Он способен был понять
подобную сдержанность, особенно если женщина скрывала что-то очень личное
и дорогое. "Мы так похожи", - умильно подумал Никлин. Впереди их ждало
будущее, таинственное и непредсказуемое, но Джим твердо знал - в конце
концов они обретут друг друга. От Никлина требовалось лишь немного
терпения. Вскоре у них появится свой собственный домик, а потом и...
Тут Никлин нахмурился. По какой-то странной прихоти память вытолкнула
на поверхность разговор с Монтейном. Разговор, словно заноза засевший в
подсознании Никлина. "Одно из основных правил нашей жизни, -
нравоучительно заметил Монтейн, - состоит в полном равенстве жилищных
условий". Никлин не заметил ни одной машины, предназначенной для семейных
пар. Значит ли это, что они с Дани станут первыми, кто будет жить как муж
и жена?
- Почему бы и нет?
Джим задал этот вопрос вслух, громко и решительно, словно напоминая
себе - для Кори и его приверженцев наступило время катаклизмов. Он, Джим
Никлин, очень благодарен этим изменениям во Вселенной, поскольку именно
они позволили ему вступить в общину и начать совсем иную жизнь, жизнь...
бродяги. Откопав в глубинах своей памяти это слово, Джим вновь и вновь
повторял его вслух, наслаждаясь ароматом исходящей от него архаичной
романтики.
Ему вдруг пришло в голову, что значительная часть населения
Орбитсвиля - это именно бродяги. Люди, среди которых он жил, уже давно
прекратили странствовать и осели на одном месте, но кто знает, сколько еще
людей продолжают свой путь, уходя все дальше и дальше от тройного кольца
порталов на зеленые просторы Большого О. За два столетия эти люди могли
проделать огромный путь, разделяясь на все более непохожие племена,
провозглашая свои автономии и двигаясь дальше и дальше вглубь Орбитсвиля
вследствие причин, все менее и менее понятных прочим обитателям этого
мира.
Размышления Джима внезапно прервало неожиданное событие. Перед ним
ехало шесть машин, и все время, пока Никлин сидел за рулем, порядок
движения оставался неизменным; лишь на поворотах и спусках Джим видел огни
сразу нескольких идущих впереди машин. Но теперь все грузовики сбились в
беспорядочную кучу и замерцали в темноте красными огоньками стоп-сигналов.
Никлин затормозил. Он провел за рулем почти три часа, так что скоро его
должны сменить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92