Поэтому я бы хотел в похороны Кувалдышева вставить
несколько крупных планов ваших похорон, вон у вас что творится! Конец
света!
- Не понял. Плачем мы, а в гробу тот. Кто из них умер?
- Оба! Но телезрители увидят, как люди переживают потерю Кувалдышева.
- То есть, в гробу наш Сережа, а мы рыдаем, потому что умер Кувалды-
шев?
- Да нет, вы своим потом объясните. На экране будет несколько кадров,
где вы не можете пережить потерю Кувалдышева. А на самом деле вы плачете
как будто над своим горем.
- Что значит, "как будто"?
- Оговорился. Я же не прошу вас отойти от своего гроба, подойти к со-
седнему! Просто несколько крупных планов. Слушайте, это, наверно, вдова.
Третий раз в обморок лицом в грязь. Великолепно! Такой кадр пропадает!
- Слушайте, вы в своем уме! Мы что, плакальщики, рыдать на чужих по-
хоронах?! Все знают, что мы хороним Сережу, и вдруг вечером по телевизо-
ру вдова увидит, что, оказывается, она хоронила не мужа, а Кувалдышева!
- Согласитесь, лучше рыдать на похоронах чужого мужа, чем своего.
- Но умер-то ее муж!
- И слава Богу! Я прошу только об одном - дайте подснять крупно ваше
горе! Вы же не прикидываетесь?
- Нет.
- Все честно: вы плачете, вас снимают.
- Но вы хотите, чтобы мы рыдали над Кувалдышевым!
- Мне на него вообще плевать! Но меня просили показать, какое горе!
- Ну так и снимайте их горе.
- Разве это горе? Лица официальные, как на собрании. Вы бы хотели,
чтобы над вашим гробом стояли с такими физиономиями?
- Я не умер!
- Конечно. Когда видишь такие постные рожи, умирать не хочется! Так
мы договорились?
- Отстаньте! Задурили голову. На душе было так тяжело, теперь черте
что! Никаких крупных планов! Кувалдышев там, мы тут. У каждого своя ком-
пания!
- Вон у вас женщина ревет белугой! Какой звук! Кто она?
- Мать покойного!
- Ах как она... Ладно, иду вам навстречу. Запишем только звук. Лица
их, звук ваш. По звуку никто не узнает, кто над кем рыдал. Давайте прик-
реплю микрофон. Бегите, а то у ваших слезы кончатся!
- Какой вы... Ничего святого!
- Работа такая.
- ...А когда репортаж?
- Сегодня где-то в 22.45 по второй программе.
- Выходит, все увидят, как хоронят его, а звук на самом деле наш.
- Опять! Никто не узнает!
- Обидно. Все-таки звук - это память. На поминках поставили бы кассе-
ту и будто Сережа с нами.
- Ради Бога! Кассету я дам!
- А как докажешь, что плакали именно мы? Я не могу сейчас подойти к
родным и сказать: плачьте за двоих, нас записывают для чужих похорон!
- Да, это бестактно.
- Слушайте, у вас в конце титры будут: ну там оператор, режиссер, ре-
дактор, звукорежиссер...
- Конечно.
- Чтобы все было честно, дайте в конце наши фамилии, сейчас запишу.
Только не вздумайте писать: плакали такие-то... Просто напишите: съемоч-
ная группа благодарит таких-то. А я своим объясню, что это мы и есть.
- Как скажете.
- Вот список.
- Учтите, дубля не будет. Сами понимаете, второй раз хоронить никто
никого не будет. Поэтому убивайтесь с полной отдачей, как будто видите
его в последний раз.
- Не беспокойтесь! Такого горя вы еще не видели! Серегу так любили,
второй раз хоронить не придется.
Старость
- Люсенька, мы вчера вместе в такси ехали после презентации, я к вам
не приставал?
- Да вы что, Сергей Палыч, как можно!
- Анекдоты пошлые не рассказывал?
- Ничего подобного! Только о литературе говорили.
- И при этом не хватал вас за разные места ваши?
- Да за кого вы меня принимаете?!
- И не предлагал выйти на травку, поиграть в табун лошадей, при этом
не ржал по-лошадиному разве?
- Сергей Палыч, да вы ничего не помните, наверное, были пьяны.
- Был пьян и не приставал?
- Ничем!
- Раньше за мной такого не замечалось! Значит, состарился...
Привязанности
Звери живут стаями, люди семьями. Кто завел себе жену, деток, кто ры-
бок, собачек. А все от страха. "Стану помирать, кто стакан воды подаст?"
Рыбка, что ли? Но привыкают. Привязывается живое к живому незримыми ни-
тями.
Нет, кто спорит, бессловесная тварь лучше твари словесной. Никогда
поперек не скажет. Ее и ногой пнуть можно в сердцах.
А когда настроение хорошее, после еды, за ухом почесал - и кошке при-
ятно, и руки вытер.
Отчего живность, повизгивая, на шею бросается? Жрать хочет. Вот осно-
ва привязанности: все хотят жрать. Кто дал пожрать, тот и любимый. И у
людей тоже. Малыш всосал любовь к родителям с молоком матери. Всосал мо-
локо и с ним любовь. Любовь - чувство благодарности за кормежку. Гово-
рят, по Фрейду все через секс, а я говорю: все по Павлову через жратву.
А после привязанность. После еды. Но привязанность - палка о двух кон-
цах. К тебе привязаны, и сам ты привязался. По Павлову у собаки при виде
ученого с колбасой слюна выделяется. А у того ученого с колбасой при ви-
де слюней собаки на глазах выделяются слезы умиления. Слезы и слюни ви-
сят по обе стороны привязанности.
А раз привязался ты сам, считай, влип. Терять больно. Чужой, ради Бо-
га! А когда своя жена, сын, собака, рыбешка - жалко. Столько за долгие
годы скормлено - и все, никакой отдачи.
Что с людьми делается! Сосед слег с инфарктом. А потерял-то все-
го-навсего таксу! Сотрудница пережила вуалехвостку на два дня. Невидимая
миру нить. Когда умирают те, к кому привык, что-то обрывается внутри
вместе с таксой.
Меньше потерь - меньше печалей.
Терять друзей, говорят, большое горе. А у кого нет друзей? Мысль
улавливаете? Чужое горе становится своей радостью!
Если честно, люблю ходить на похороны к незнакомым людям. Грех, ко-
нечно, но уж больно приятно!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142