При этом так долго жали руку, словно прощались
с Долькиным навсегда.
Сосед уговорил поставить сигнализацию. А то угонят! Старый жук в лоп-
нувших джинсах за сто десять рублей присобачил какую-то японскую схему с
гарантией: "Спите спокойно! Орет так, любого вора кондратий хватит!"
И точно! Этот японский кондратий хватал Долькина почти каждый день.
То ли не так соединилось, то ли не в той последовательности отключал, но
когда он чуть ли не ползком приближался к машине или мчался от нее сломя
голову, сигнализация срабатывала и выла, как обезумевшая японка. Каза-
лось бы, сигнализация для того, чтобы спокойно спать, пока она помалки-
вает. Но Долькин не спал в ожидании, когда она заорет. Его швырял к окну
кошкин визг, чей-то свист, крик: "Ко мне, Тузик!". Частенько ночевал он
на ледяном подоконнике не сводя глаз с машины и, всхлипывая, грезил о
том, как было бы славно, если бы машину украли! Выспался бы наконец!
Однажды утром глаза Долькина резануло процарапанное на капоте нецен-
зурное слово. Правда, нацарапали наспех, не очень разборчиво, но при же-
лании можно было прочесть. Долькин перочинным ножом кинулся выскребать,
отчего буквы сверкнули на солнце отчетливо. Он добыл краску, замазал, но
колера не совпали, и, когда высохло, то и ребенок мог прочитать по сло-
гам крупные наглые буквы.
Прохожие опасливо поглядывали на хама-водителя с таким вот девизом, а
Долькин готов был от ужаса провалиться сквозь землю.
Долькина трясло до машины, в машине и после машины. А по ночам во сне
являлся большой такой милиционер, бил жезлом по попке и приговаривал:
"Не ездий, не ездий!" Тут Долькин орал, просыпаясь в слезах, и долго на
коже горели рубцы.
Все время казалось, что смотрят на его "Жигули" подозрительно.
Вот-вот подойдут, схватят за шиворот, спросят: "Откуда машина? Украл?
Убил? Угнал?" А как докажешь, что не украл? Ведь никто же не видел, как
он не крал!
В тот злополучный день, после обеда, к Долькину подошел Кислюков,
главный бухгалтер:
- Старик, ты у нас теперь гонщик! Ас! Комикадзе! Тут из Тбилиси прие-
хал Ванчадзе, земляк твой, гостинцев привез. Подбрось дары на машине, к
теще закинь по-соседски, а я тут с ним посидеть должен. Договорились?
- О чем разговор! - бодро сказал Долькин. - Давайте гостинцы.
Вдвоем они снесли вниз картонную коробку и полиэтиленовый мешок с
улыбающимся Вахтангом Кикабидзе. Причем Кислюков нес гостинцы в перчат-
ках.
- Чтобы не оставлять отпечатки пальцев! - пошутил он. - Видал пода-
рочки? Замша!
- А что в мешке? - спросил Долькин.
- Труп! - ответил Кислюков, и оба засмеялись.
- Труп так труп! - тихо сказал Долькин, но мурашки предчувствия по-
ползли по спине сверху вниз.
Оставшись один в машине, Долькин перекрестился, мысленно повторил,
где право, где лево, включил зажигание. Машина вдруг завелась с первого
раза и тронулась. Впервые Долькин ощутил, что он здесь хозяин. На радос-
тях даже сложил губы трубочкой, решив, что свистит.
Но милицейский свисток срезал чириканье.
Долькин обмяк, "Жигули" завизжали и кинулись на постового. Тот еле
успел увернуться. Долькину безумно захотелось признаться во всем, но в
чем, он понятия не имел. Ох этот жуткий комплекс вины! Возможно, прапра-
дед Долькиных не там перешел Куликово поле, и виноватость сквозь века
тянула к милиционеру. Сколько раз Долькин, сидя в машине, сам себя при-
водил в отделение, задавал каверзные вопросы, ловко на них отвечал, пу-
тал следствие, прижимал себя к стенке, юлил - и все это за рулем в пото-
ке машин! В таком состоянии, действительно, можно было нарушить все что
угодно.
Есть люди, которые много знают, но и под пытками будут молчать.
Долькин, напротив, не знал ничего, но и без пыток готов был признаться в
чем скажут!
Постовой чеканным шагом обошел машину и, отдав честь, сказал:
- Лейтенант Игнатьев! Попрошу права!
Долькин читал про гаишников много хорошего и слышал много плохого.
"Сейчас как даст по попе!" - вздрогнул бедняга, и неведомая сила по-
волокла к подножию милиционера. Он отстегнул ремень безопасности, но ос-
тался пристегнутым.
- Попрошу права! - повторил милиционер, отводя в сторону висевший на
ремне мегафон.
Долькин хотел объясниться, но язык отнялся напрочь, изо рта шло шипе-
ние, будто Долькин испускал дух. При этом он бестолково лапал себя рука-
ми, - прав не было никаких.
Долькин ясно представил себя в кандалах, бредущим по Сибирскому трак-
ту, и вдруг увидел в руках лейтенанта свои права. Откуда они взялись?!
- Долькин, чья это фамилия будет? Ваша?
Долькин хотел кивнуть, мол, моя фамилия, моя, но голову дернуло из
стороны в сторону.
- Так вы не Долькин?!
Тут Долькину удался утвердительный кивок: мол, не Долькин!
- Ничего не понимаю! Да или нет? Вы немой? Или болгарин? У них "да",
как у нас "нет", а "нет", как у вас "да"! Да? Нет? - Милиционер начал
заговариваться. - Не ваши права, что ли?! А ну-ка попрошу паспорт! -
Глаза лейтенанта налились бдительностью.
Долькин пальцами правой руки пытался вскрыть себе рот, а левая рука
рыскала по карманам, за пазухой, под мышками, и вдруг паспорт нашелся
между рубашкой и майкой! Долькин рванул паспорт и вместе с куском майки
протянул постовому.
Инспектор, открыв паспорт, нахмурился:
- Это что такое?
Долькина обожгло: "Неужели паспорт не мой? Или майка не та?!"
Но, подняв глаза, увидел в паспорте деньги! Он же занял у Сомова сто
двадцать рублей! Черт попутал сунуть в паспорт! Тьфу ты! Милиционер ре-
шит, что хочу откупиться!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142