.. Вчера
не по своей вине задержался: собрание было. Подведение итогов. Сами зна-
ете, чем это обычно кончается...
Джоконда слушала внимательно, но по улыбке чувствовалось, она прек-
расно знает, как все было на самом деле.
- А что, я уже не могу посидеть с друзьями по-человечески?! Ишь вы
какая! А Виолетты Васильевны там не было!
Кукин понимал, что сбивается на разговор с женой, но ничего не мог
поделать, загипнотизированный удивительными глазами Моны Лизы. Его тол-
кали в спину, хватали за руки, почему-то шепотом говорили:
- Гражданин, совесть есть? Свое отсмотрели - дайте другим. Мы тоже
деньги платили!
И тут что-то произошло в голове Александра Сергеевича. Он бросился к
портрету, закрыл его телом, закричал:
- Хватит глазеть! Дайте женщине отдохнуть! Сколько лет можно на вас
смотреть? Противно же! Ты устала?
Джоконда еле заметно улыбнулась, не раздвигая губ.
- Видели?! - завопил Кукин. - А я что говорил? Если она воспитанный
человек и терпит, так вы обрадовались?! Разойдись!!
Началась давка.
Александр Сергеевич сражался минут десять. Наконец его вывели на ули-
цу.
- Ваше поведение следует рассматривать как хулиганскую выходку. Но,
учитывая, что хулиганская выходка была спровоцирована шедевром мирового
искусства, - вы свободны. Уже пятого сегодня выводим.
- Но скажите, она правда улыбается или мне показалось?
- А черт ее знает, - покачал головой милиционер и улыбнулся загадоч-
ной улыбкой Моны Лизы.
Кукин медленно брел по улице.
- Мона Лиза, Лизавета, я люблю тебя за это, и за это, и за то... -
бубнил Александр Сергеевич. Внезапно лицо Моны Лизы начало двоиться, на
него наплывало другое лицо, потом они наложились друг на друга, пол-
ностью совпали, и Кукин едва не полетел под машину:
- Лиза! Господи! Лиза! Да это же моя Елизавета!!!
Сомнений быть не могло. На картине Леонардо да Винчи была изображена
супруга Александра Сергеевича Елизавета Петровна в масштабе один к одно-
му. Комок подступил к горлу Кукина:
- С кем живу? С шедевром мирового искусства! Народ сутки в очереди
стоит, по рублю платит, чтобы одним глазком увидеть, а я с ней восемь
лет живу и бесплатно!
Александр Сергеевич всхлипнул:
- Скотина! Кто я такой? Герцог? Директор? А она герцогиня Елизавета
д'Петровна. Может быть, я умница или просто красавец? С такой-то морда-
хой?! Что же я ей дал за красоту и ум? Дворец однокомнатный. Совмещенный
санузел. И две тысячи лир годового дохода. Приемы устраиваю, балы? Где
ей сверкать красотой, блистать умом? На кухне? Когда голову ломает, чем
меня накормить... А когда-то подавала надежды. На пианино играла. Вплоть
до Бетховена! И все наизусть, наизусть!
Сукин я сын! Чуть на работе не так или настроение плохое - по столу
кулаком грохнешь: почему суп холодный?! Отчего картошка недожарена?! Я,
видите ли, люблю с корочкой, чтобы на зубах хрустело.
Кукин хрустнул зубами.
- А она все молчит. Чуть улыбнется, как все Моны Лизы, и молчит. Лишь
на глазах слезинка блеснет. А как она раньше смеялась...
Ни в театр ее не свожу, ни в музей, ни в цирк. В компанию не беру -
ей все некогда.
Телевизором не пользуется, это я потом, если поговорить охота, расс-
казываю ей, что было в четвертой серии. Кто такой Третьяк, не догадыва-
ется.
Понедельники от суббот не отличает. Хоть бы раз вышла на улицу просто
так, без дела, чтобы идти, не бежать.
Купил косметики ей на пять рублей. Так она краситься не успевает. Ру-
ки! Ее тонкие руки с длинными пальцами покраснели от стирки. Увидел бы
Леонардо да Винчи, что с ней стало!
Кукин ударом кулака согнул фонарный столб и зашагал дальше, сбивая
прохожих.
- Раньше на нее оглядывались все нормальные мужчины, а теперь ни одна
свинья не обернется! И никто ей не поможет! Сына вырастил - пять лет му-
жику, - ничего по дому не делает!
- А я?! - Александр Сергеевич плюнул на крышу троллейбуса. - В мага-
зин лишний раз не схожу. Пол мыть брезгую. - Кукин застонал и сдвинул
плечом газетный киоск. - Такую Мону Лизу угробил. Варвар! Да я с ней ря-
дом жить не достоин! Мне у нее конюхом быть! А где ее карета, где?! -
Александр Сергеевич пнул ногой "Жигули", и они покатились по асфальту.
- Все! Хватит! Отныне превращу свой дом в музей-квартиру. Моне Лизе -
человеческие условия. Газ, водопровод, электронагревательные приборы пе-
реходят в руки народа, то есть в мои!
Кукин, громко выкрикивая лозунги, шагал к рынку.
- На доме повешу табличку: " Здесь живет Мона Лиза Петровна". Вход с
одиннадцати до двадцати часов. Выходной - понедельник. Взрослые -
пятьдесят копеек. Дети с инвалидами - тридцать. Тьфу, дьявол! Что я не-
су?! Она просила принести три кило картошки - я ей двадцать принесу! И
не картошки, а лука. На все деньги лука! - думал он, проталкиваясь между
покупателями.
Через пять минут Александр Сергеевич выбегал с рынка, прижимая к гру-
ди три красные гвоздики и авоську с морковкой.
Дрожащими руками он открыл дверь квартиры. На шум вышла Елизавета
Петровна в стареньком халате, с кочаном капусты в руках. Ее прекрасные
глаза грустно смотрели на Кукина, губы чуть приоткрылись в улыбке.
Похолодев от жуткого сходства жены с портретом, Александр Сергеевич
бухнулся на колени, рассыпая морковку, и, выхватив из-за спины гвоздики,
срываясь на шепот, произнес:
- Джоконда моя! Отныне...
Мона Лиза выронила кочан и устало прислонилась к стене.
3агадай
Простите, у вас на груди кто-то написал: "Нет счастья в жизне".
Во-первых, не в "жизне", а в "жизни", а во-вторых, счастье есть!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142