Кенырейкино сердце шмыг в пятки и там "ду-ду-ду"... Еще немного и
свободно попала бы коту в пасть. На черта такая свобода, - быть съеден-
ным? Тьфу-тьфу-тьфу!
Кенырейка пулей назад к себе в клеточку, лапкой дверцу прикрыла, клю-
виком щеколду задвинула. Фу! В клетке спокойней! Решеточка крепкая!
Птичке не вылететь, но и коту не попасть! Кенырейка на радостях зачири-
кала. Свобода слова при отсутствии свободы передвижения не такая плохая
штука, если кто понимает! И кеныреечка запела коту в лицо все, что дума-
ла! И хоть кот ее сквозь стекла не видел, но слышал, гад, через форточку
все. Потому что слезы на глазах навернулись. Значит, дошло! Когда нет
возможности съесть, остается восхищаться искусством.
Кеныреечка, скажу я вам, пела как никогда! Потому что близость кошки
рождала вдохновение, решетка гарантировала свободу творчества. А это два
необходимых условия для раскрытия творческой личности.
Дворничиха на балконе
Разбудил Штукина странный звук. На балконе явно скреблись, хотя на
зиму было заклеено в лучшем виде. Значит, попасть на балкон могли только
с улицы. Как это с улицы, когда пятый этаж? Может, птичка шаркала ножкой
в поисках корма? Воробей так греметь лапами никогда бы не стал... "Цап-
ля, что ли? - туго соображал со сна Штукин, - сейчас я ей врежу прямо в
..." Он никогда не видел цаплю, поэтому смутно представлял, во что ей
можно врезать. Штукин подошел к балкону и долго тер не хотевшие просы-
паться глаза: за стеклом вместо цапли скреблась крохотная дворничиха в
желтом тулупе. Ломиком била лед, веничком посыпала из детского ведерка
песком. Штукин, разом проснувшись, с хрустом отодрал заклеенную на зиму
дверь и заорал:
- А ну брысь! По какому праву скребетесь, гражданка?!
- Это мой долг! - сладко распрямилась дворничиха. - Уменьшается трав-
матизм на балконах, рождаемость приподнимается. А то жить некому.
- Чего? Вы б еще на крыше песком посыпали! Люди ноги ломают не там,
где вы сыпите! Ироды! - свирепел окоченевший Штукин, кутаясь в домашние
трусы.
- А кто вам мешает ноги ломать, где посыпано? - дворничиха заглянула
в комнату. - Ох ты! Где ж такую грязь достаете? Не иначе жилец тут хо-
лостой! Так и быть, песочком посыплю. - Она щедро сыпанула из ведерка на
пол. - Хороший паркетик, вьетнамский! Его песком лучше, а солью разъесть
может. Вот в сороковой пол посолила, как попросили, а то у них тесть
пьяный подскальзывается. Так верите, нет, - весь паркет белый стал!
Соль, что вы хотите! Зато тесть пить бросил. Не могу, сказал, об соленый
паркет бить челом, подташнивает! И не пьет третий день! Представляете? -
Дворничиха захлопнула дверь на балкон и потопала на кухню, по дороге по-
сыпая песком. - От холода содрогаетссь или от страсти? Я женщина чест-
ная, пять благодарностей. А вы сразу в трусах. Сначала чаю поставлю. Ух
ты! У вас брюква имеется! Сделаю яичницу с брюквой. Это полезно. А для
мужчины вообще! Скушаете и на меня бросаться начнете! А зовут меня Мария
Ивановна!
Как ни странно яичница с брюквой оказалась приличной, к тому же Шту-
кин опять не поужинал.
- Ну вот, накормила. Это мой долг. Пожалуй, пойду, пока с брюквы на
меня не набросились! - Мария Ивановна шагнула к балкону.
- Нет, нет! Прошу сюда! - Штукин галантно распахнул дверь. И тут, как
нарочно на площадку выскочила соседская собака с хозяином и замерли в
стойке, принюхиваясь в четыре ноздри, не сводя глаз с дикой пары: Штукин
в трусах и румяная коротышка в тулупе. Покраснев до колен, Штукин зах-
лопнул дверь:
- На ровном месте застукали, сволочи!
- По-моему, вы меня опозорили, - прошептала дворничиха.
- Чем же это? Вот вы меня опозорили, факт! Как докажу, что между нами
ничего не было, как? Раз ночью в трусах рядом с бабой, - скажут, разв-
ратник!
Дворничиха, сыпанув под себя песку, грохнулась в полный рост и зары-
дала. Крохотная такая дворничиха, а ревела как начальник РЖУ.
Опасаясь, что ворвутся собаки с соседями, Штукин, нагнувшись к лежа-
щей, одной рукой гладил дворничиху по голове, второй сжимал ее горло:
- Тихо! Миленькая моя! Заткнись! Люди спят! Что теперь делать?! Не
жениться ведь...
Мария Ивановна, оборвав рев, вскочила и, шмыгнув носом, прошептала:
- Я согласная на замужество. Ой, полпятого! Скоренько спать! Теперь
это наш долг! Да вы еще после брюквы! Я вас опасаюсь! - дворничиха хо-
хотнула и, скинув тулуп, прыгнула в постель, где исчезла.
Как бы вы поступили на месте Штукина? Устроить в пять утра жуткий
скандал, соседей порадовать? Глупо. Штукин, как воспитанный человек, ре-
шил по-хорошему лечь с дворничихой, а вот утром выставить невесту за
дверь, чтобы ноги ее не было!..
Он проснулся полвосьмого от звонка будильника. Оказалось, Марья Ива-
новна ушла по-английски, не попрощавшись, прихватив с холодильника де-
сять тысяч.
Ложась спать полпервого, Штукин снова заклеил дверь на балконе, раду-
ясь тому, что свободен, но чуточку было и жаль. Дворничиха хоть и не-
большая, но оказалась на редкость вся миловидная.
В два часа ночи с балкона настойчиво постучали. Штукин проснулся и,
проклиная всех дворников мира, отодрал свежезаклеенную дверь. Марья Ива-
новна подпрыгнула и повисла на шее:
- Волновались, что не приду? Сейчас яишенку с брюквой изображу, по-
терпите.
И Штукин начал терпетъ.
Марья Ивановна ежедневно устраивала генеральные уборки. Жилье блесте-
ло, сверкало, и казалось Штукину, что он не дома, а в гостях и все время
тянуло уйти. Марья Ивановна готовила всевозможные блюда, обязательно с
брюквой, очень полезной для мужчин, а сама по ночам исчезала с ведерком
песка, говорила:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142