меньше черных клавиш, больше белых. Музыка должна быть
ясной, как сталь. Вы для кого пишете? Вы вообще знаете, для кого все вот
это? Для людей? А надо писать для народа! Чувствуешь разницу?
Напишите похоронный маршик, чтобы у людей ноги в пляс запросились.
"Что там за веселье такое?" - "А это поминки справляют!" Понимаете?
При чем тут Шопен? Он, кстати, кто? Я понимаю, композитор, у меня за-
писано. Чей он? Поляк? Тоже написал траурный марш? Но в какое время он
его написал? Сейчас бы он написал такое? Да ни за что!
Вы же талант. А он все может. Так неужели вы не можете написать то,
что надо? Я понимаю, пишете то, что чувствуете. А надо ли чувствовать
то, что вы чувствуете? Нет, сочиняйте все что угодно. Я вам даже скажу,
что именно.
Опять вы за свое - "похороны, похороны". Я все понимаю. Да, слезы на
глазах, ком в горле. Обязательно. Но какой должен быть ком? А? Ком опти-
мизма, понимаете? Чтобы ни вздохнуть, ни... Я понятно говорю? Чтобы от
радости покойник в гробу перевернулся. Царство ему небесное.
Нам, конечно, надо работать вместе. Вы можете, но не знаете что. Я
знаю что, но не могу. Нам бы дуэтом! В тебе зародилось что-то, забулька-
ло вдохновение, не расплескивай, беги не к роялю - ко мне. Мы такой по-
хоронный маршик сделаем - вся страна подхватит!
Ну иди. Сочиняй, твори, выдумывай, пробуй. И сразу - ко мне. Будь
здоров, Моцарт!
Орел
Всем известно: кукушке подложить яйцо в чужое гнездо - раз плюнуть.
Однажды взяла и снесла яйцо в гнездо воробья.
Вернулся воробей вечером домой - и что же он видит? Все яйца как яй-
ца, а одно здоровенное, ну прямо орлиное!
- Так, - сказал воробей. - А ну, воробьиха, поди сюда! В глаза смот-
ри! Выходит, это правда?
- Что правда? - спросила воробьиха и покраснела.
- А то, что тебя видели с орлом. А иначе откуда у нас в доме орлиное
яйцо? А?
- Побойся бога! - закричала воробьиха. - Я не то что на орла, на сло-
нов не гляжу! Как ты мог такое подумать?
И воробьиха заплакала.
Воробей еще покричал-покричал, а потом решил:
- А может, она и не врет?.. Вдруг это действительно от меня? А что?
Вырастет с орла ростом, а глаза и клюв - мои. И все будут говорить: "Ай
да воробей! Орел!"
Знаменитость
Сложен он был, как Аполлон. Пел - ну настоящий Карузо. Пальцы у него
были длинные, как у Рахманинова, и играл он на рояле великолепно.
Скульпторы глаз не могли оторвать от его лба: сократовский, шептали
они, невольно разминая пальцами воображаемую глину.
А как он играл в шахматы! Специалисты назвали его вторым Капабланкой.
Кроме того, он был вторым Пикассо, третьим Хемингуэем и четвертым
Кассиусом Клеем!
И никто не знал, что в свободное от Аполлона, Карузо, Капабланки и
Клея время он становился самим собой - Сидоровым. И тут ему не было рав-
ных. Он брал руками Рахманинова еловую шишку и нож, морщил сократовский
лоб и, напевая, как Карузо, создавал уникальные фигурки, которым цены не
было. И в этом он был первым. Первым Сидоровым! Все остальные Сидоровы
шли после него. Капабланка тут в лучшем случае мог быть лишь вторым Си-
доровым.
С блохой и без
Не гляди, что уши висят, лапы короткие! Да, из дворняг. Но английской
королеве лапу давала! Вот эту, которой сейчас тебе по шее дам. Так что
ты, рыжий, держи дистанцию, понял? Отодвиньсь!.. Еще!.. Сидеть!
А была у меня тогда блоха. Ну, доложу тебе, кусачка! Вот такусенькая,
кусать нечем, а жрала так - за ушами трещало! Как начнет меня вприкуску
- я вприсядку и к потолку! Не то что шею, горы могла свернуть.
В таком приподнятом состоянии как-то через высоченный забор перемах-
нула аллюром. Один мужик это дело увидел, обомлел, в дом пригласил. На-
кормил, напоил, на соревнование выставил.
Ну, мы с блохой там шороху дали! Слышишь, рыжий, мы там врезали при-
курить! Этим вычесанным, чистопородным, чуть ли не от английского короля
произошедшим, рядом с нами делать нечего было! Шансов - минус ноль! Они
еще на старте землю скребли, а мы с блохой финишную ленту в клочья рвали
и дальше неслись! Медаль бы на грудь повесили, да не смогли на мотоцик-
лах догнать.
На какие только соревнования не выезжала! Чью не защищала честь! Само
собой, приемы сплошь на высоком уровне вплоть до курятины. Как говорит-
ся, из грязи в князи! Шутка ли, единственная в природе скоростная двор-
няга! Ученые на меня набросились. Целым институтом вцепились. Задумали
новую породу вывести - дворняга-экспресс. Слушай, с кем только не скре-
щивали! Борзые, овчарки, бульдоги, причем не какие-нибудь - все из хоро-
ших семей. Ну нарожала я им, а толку-то?! Во-первых, ради науки, а зна-
чит, без любви. Во-вторых, не меня с бульдогом скрещивайте, а блоху с
бульдогом - и тигр получится! Единственное, за что меня ругали в печати,
- "нет стабильности результатов". Какая стабильность? Когда блоха не ку-
сала, какого лешего я побегу, верно, рыжий? Да хоть бы там мозговая кос-
точка засияла! Материальные стимулы - ерунда по сравнению с моральными.
А блоха грызет тебя, как совесть. Цель в жизни появляется, и несет тебя
через преграды прямиком в светлую даль.
Я тебе вот что скажу: порода, кровь голубая - ничто, пока эту кровь
пить не начнут. А так, живешь бесцельно, что хочешь, то и делаешь, а
значит, не делаешь ничего. Лучшие годы псу под хвост. Без блохи сто раз
подумаешь: "Стоит ли заводиться, а зачем, а куда?" С блохой думать не-
когда, и, естественно, результат. Вот такие дела, рыжий!
Но в одно прекрасное утро пропала блошечка. Проснулась в холодном по-
ту, оттого что меня не кусали. Дикое ощущение!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142