рабы, носильщики и целители
толпились в священных местах; паломники в одиночестве бродили по храму.
Почтенные старцы непререкаемой моральной чистоты увели четырех самых
сильных младших жрецов в одно из задних помещений, где приказали им
раздеться и лечь. У трех жрецов седьмого ранга перед обедом случился
сердечный приступ.
Пауком, который опутал храм сетью этой неразберихи, был Хонакура.
Именно он сунул палку в муравейник. Он призвал на помощь весь свой
авторитет, всю свою тайную власть, все уникальное знание механизмов,
управляющих людьми, свой непревзойденный ум, и это понадобилось ему для
того только, чтобы смешать, спутать, сбить с толку, нарушить размеренное
течение жизни. Он проявил тонкость и мастерство. Его распоряжения хлынули
потоком - властные, непонятные, запутанные, вводящие в заблуждение и
противоречивые.
К тому времени, когда светлейший Хардуджу, правитель охраны, заявил,
что в храме находится еще один воин седьмого ранга, этот человек просто
испарился, и никакими подкупами, умасливаниями, дознаниями и угрозами
невозможно было добиться правды о том, куда он скрылся.
А это, собственно, и было главной целью Хонакуры.

Но даже такой день когда-нибудь кончается. Когда бог солнца устал от
своей славы и начал клониться к закату, священный Хонакура обрел наконец
тишину и покой в одной из небольших комнат, расположенных в дальнем крыле
храма. С тех пор, как он был здесь в последний раз, прошли уже многие
годы. Коридоры и переходы в этой части здания были еще более запутанны,
чем в других помещениях храма. Именно этого и искал сейчас старый жрец. Он
знал, что неприятности следуют за ним по пятам, так пусть они поищут его
подольше.
Это была тесная, довольно узкая голая келья с высоким потолком и
стенами из песчаника; грубые доски пола закрывал маленький, сильно
потертый ковер. В комнате было две двери, таких высоких, что даже великану
не пришлось бы нагибаться, и одно окно в форме ромба, через его изогнутое
запыленное стекло слабый свет проникал синими и зелеными пятнами. Рама
покоробилась, и окно не открывалось, поэтому здесь было душно и пахло
пылью. Единственной мебелью были две дубовых скамьи. Хонакура взобрался на
одну из них и теперь сидел, не доставая ногами до пола. Старик тяжело
дышал; он пытался вспомнить, не упущено ли из виду что-нибудь важное.

Кто-то постучал в дверь костяшками пальцев, появилось знакомое лицо,
взгляд из-под опущенных век. Хонакура со вздохом поднялся: в комнату вошел
его племянник Динартура. Он закрыл дверь и подошел ближе, чтобы достойно
приветствовать старшего.
- Я Динартура, - правая рука к сердцу, целитель третьего ранга, -
левая - ко лбу, - всем своим смиренным сердцем я страстно желаю, - ладони
сложены у пояса, - чтобы Сама Богиня, - взмах правой руки, - даровала тебе
счастье и долгую жизнь, - руки опущены, взгляд устремлен вверх, - и
побудила тебя принять мою скромную, но добросердечную помощь, - глаза
опущены, - которая может быть полезна в твоих благородных делах, - лицо
закрыто руками, поклон.
Хонакура ответил ему столь же цветистыми словами благодарности, а
потом указал на другую скамью.
- Как поживает твоя дражайшая матушка? - спросил он.
Динартура смутился. Его светло-каштановые волосы начали редеть, а под
одеждами уже обозначилось брюшко. Совсем недавно он сменил юбку молодых на
свободную одежду без рукавов, какую носили люди среднего возраста, и
коричневую хлопчатобумажную мантию, какая подобает его рангу; желая
что-нибудь хорошо рассмотреть, он подносил предмет совсем близко к лицу.
Он был младшим сыном в семье сестры Хонакуры, старик считал его
непростительно бездарным тупицей, надежность которого нагоняла тоску.
- Как себя чувствует больной? - спросил Хонакура, когда было отдано
должное всем формальностям. Он улыбался, но ждал ответа в тревоге и
нетерпении.
- Когда я уходил, он все еще был без сознания, - Динартура полагал,
что сообщает дяде весьма важную информацию. - У него на голове вот такая
шишка, но признаков заболевания нет. Глаза и уши в полном порядке. Я
полагаю, в свое время он придет в себя и через пару дней будет как
огурчик.
Хонакура облегченно вздохнул.
- Конечно, если такова будет Ее воля, - поспешно добавил Динартура. -
Повреждения головы могут иметь непредсказуемые последствия. Если бы я
говорил не с вами, дядя, я выражался бы более осмотрительно.
- Значит, мы должны запастись терпением. Два дня, говоришь?
- Пожалуй, три, - ответил целитель, - если у вас есть для него
какая-нибудь трудная задача, то дополнительная перестраховка не повредит.
- Динартура проявил необычайную для себя проницательность. - Если ему
предстоит что-то очень сложное, то так будет вернее.
- Позвольте поинтересоваться, кто он такой, - спросил Динартура через
некоторое время. - Ходит множество слухов, но ни одному нельзя верить.
- Самый невероятный и будет ближе всего к истине, - Хонакура
усмехнулся, облизывая губы. - Так значит, слухи?
- Конечно, священный.
- Он - один из тех пяти, что были ранены сегодня в храме, - Хонакура
улыбнулся про себя.
- Из пяти! - Динартура уставился на дядю, пытаясь понять, не шутит ли
тот.
Хонакура задумался о том, сколько раз за сегодняшний день ему
пришлось проявить власть. Долги его росли, а должников осталось немного.
- Все это очень печально, так ведь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109