Они
не зря носят череп на головных уборах и всегда заряжен-
ное оружие. Они единственные солдаты, которые и в мир-
ное время днем и ночью имеют дело с врагом, с врагом за
решеткой>. Таким образом, служба тюремного стражника
была возвышена до службы фронтового солдата.

Даже на Гесса произвело сильное впечатление наказа-
ние поркой: <Я хорошо помню первое наказание поркой,
которое я видел. Я стоял в первом ряду и был вынужден
внимательно наблюдать весь процесс наказания. Говорю
"вынужден" потому, что если бы я стоял в заднем ряду, то
не смотрел бы на это. Меня бросало в жар и в холод,
когда начались крики. Все происходящее уже с самого
начала вызвало у меня дрожь>. В нем зарождались со-
мнения в пригодности к такого рода службе. <И именно
здесь начинается моя вина. Я явно осознал, что не гожусь
к этой службе, так как не соглашался внутренне с такой
жизнью и действиями в концентрационном лагере, каких
требовал Эйхе. Я был внутренне слишком сильно связан
с узниками, так как слишком долго сам жил их жизнью,

73

сам пережил их участь. [...] Длительное время мое внут-
реннее убеждение боролось с чувством обязанности быть
верным присяге СС и торжественному обещанию фюре-
ру. Должен ли был я стать дезертиром?>

Так, следовательно, Гесс постепенно, с молодых лет
подготавливался к своему будущему положению комен-
данта Освенцима.

Между прочим, стоит вспомнить о религиозной жизни
Гесса. Он был воспитан в религиозной атмосфере, воз-
можно, даже чрезмерно религиозной. <Вследствие данно-
го отцом обета,- пишет Гесс, - соответственно которому
я должен был стать священником, моя профессия была
определена изначально. Все мое воспитание было ориен-
тировано в этом направлении. С течением времени отец
становился все более религиозным. При каждой возмож-
ности он выезжал со мной в разные чудотворные места в
нашей стране, в кельи отшельников в Швейцарии, в Лурд
во Франции. Горячо молился о благословлении для меня,
чтобы я когда-нибудь стал священником. Я сам также был
глубоко верующим, насколько это возможно для мальчика
такого возраста, и свои религиозные обязанности тракто-
вал очень серьезно. Молился с поистине детской серьез-
ностью и ревностно исполнял обязанности министрикта>.

Религиозный слом произошел на 13-ом году жизни.
Причиной было то, что исповедник Гесса, который в то же
время был приятелем его отца, нарушив тайну исповеди,
рассказал о происшествии, которое случилось с Гессом в
школе. Дальнейшим стимулом к отходу от религии и от-
казу от карьеры священника, к которой предназначал его
отец, было пребывание в Палестине, где он наблюдал, как в
<священных местах по-торгашески продавали и покупали
святыни>. В 22 года он официально вышел из католичес-
кой Церкви.

Он возвратился к религии лишь в польской тюрьме.
В прощальном письме к жене он пишет: <Во время моего
долгого, одинокого пребывания в тюрьме у меня было до-
статочно времени и покоя, чтобы обстоятельно продумать
всю свою жизнь. Я основательно пересмотрел все свое по-

74

ведение. [...] Вся идеология, весь мир, в который я так
крепко и свято верил, опирались на совершенно ложных
основаниях и неизбежно должны были когда-нибудь рух-
нуть. Мое поведение на службе этой идеологии также
было совершенно фальшивым, хотя я действовал с полной
верой в правильность этой идеи. Совершенно естественно
поэтому, что во мне зародилось сомнение в том. не явилось
ли мое отступление от Бога результатом тех же ложных
оснований. Это была тяжелая борьба. Однако я нашел
свою веру в Бога. Не могу тебе, любимая, уж больше пи-
сать об этих вещах; это завело бы слишком далеко>.

Как известно, в поисках этиологии психических нару-
шений можно придерживаться различных основных на-
правлений: биологического, психологического, социологи-
ческого. В рамках биологического направления суще-
ствует много более узких путей: генетический, химичес-
кий, нейрофизиологический, патофизиологический и т.д.
Очевидно, ни одно из этих направлений не ведет к
целостному пониманию этиологии заболевания, позволяя
нам смотреть на вещи лишь с одной точки зрения.

Подобным образом в случае описанной выше тюрем-
ной реакции Гесса мы можем объяснять ее по-разному,
хотя бы, например, монотонностью и изолированностью
тюремной жизни. Можно также на все дело посмотреть
таким образом: невроз и психоз суть предостережения,
что паша жизнь не протекает правильным образом, соот-
ветствующим законам развития человека. Подобно тому,
как боль является сигналом, предостерегающим организм
от опасности. Редко, когда человек может полностью раз-
вить все имеющиеся у него возможности: часть из них
оказывается в ходе жизни подавленной и не имеет воз-
можности развиваться. Иногда в исключительных ситу-
ациях, требующих огромного усилия, выявляется истин-
ная ценность человека. Хаотически и бурно выходят на
поверхность невостребованные <энергии> - в острой
фазе психоза.

Есть, однако, люди, вся жизнь которых проходит в
обедненных условиях. Такие люди не имеют возможнос-

75

ти свободного развития, мельчают, как дерево, посаженное
в горшке. Их жизнь поражает скукой, монотонностью,
бесплодностью. На психиатрическом языке можно ска-
зать, что эти люди не могли создать собственной личнос-
ти, жили не автономно. Такой была жизнь Гесса, всегда в
тени авторитета, всегда подавленная, замкнутая в тесных
обручах приказов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113