ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Автор задумал роман еще в 1908 году, неоднократно за него брался, но написал лишь в 1931 — 1932 годах.
Повествуя о крестьянском восстании 1907 года, Ребряну словно показывает в поперечном разрезе румынское общество той эпохи, населяет книгу множеством действующих лиц — простыми крестьянами, бухарестскими мещанами, крупными помещиками, политическими деятелями. Журналист Титу Херделя, известный нам по роману «Ион», является свидетелем всех событий, связывая все линии романа и обеспечивая эпическое единство книги.
Роман «Восстание», проникнутый таким же глубоким возмущением, как и другие произведения, посвященные событиям 1907 года, выгодно отличается от них своей монументальностью, художественной организацией многопланового материала.
Писатель не только гневно воссоздал картину репрессий, но и всего румынского общества периода войны властей против крестьян. Объективный синтез, острая наблюдательность, за которыми мы чувствуем искреннее негодование автора, находящегося в годы написания романа на передовых общественных позициях, все это обусловило тот теплый прием, который оказали роману сразу же после его появления левые круги, и ту восторженную оценку, которую ему дали многие прогрессивные деятели, оценку, полностью подтвержденную впоследствии историей.
В «Восстании» снова проявилась способность писателя создавать запоминающиеся портреты множества действующих лиц, раскрывать закономерности и случайности жизненного процесса. Ярче и убедительнее, чем в других его книгах, сказалась здесь еще одна черта, присущая Ребряну, — мало кто другой из румынских прозаиков умел так реалистически показать жизнь в ее развитии. В румынской литературе встречается не много страниц, в которых было бы так ярко выявлено и отображено постепенное формирование крестьянского единомыслия и общей решимости, как это сделано в нескольких главах «Восстания» (приезд префекта, которого крестьяне освистывают, разоружение жандармов и т. д.), где отдельное слово или чувство передается от человека к человеку, нарастает, набирает силы, овладевает всеми.
Романом «Восстание», многими рассказами, романами «Ион» и «Лес повешенных» писатель внес значительный вклад в развитие румынской литературы.
ГОЛОС ЗЕМЛИ
Сильвиан Иосифеску
Глава I
НАЧАЛО
Белая торная дорога отделяется выше местечка Армадии от шоссе, что идет из Кырлибабы на Клуж и еще дальше, провожая воды Сомеша то в одну, то в другую сторону; она переходит через реку по старому деревянному мосту, крытому замшелой дранкой, прорезывает село Жидовицу и убегает к Бистрице, где пропадает на другом шоссе, спускающемся из Буковины через перевал Быргэу.
За Жидовицей дорога сперва еле взбирается вверх, а пробившись меж теснящихся холмов, припускается вперед веселая, ровная, то прячется средь молодых буков Господской рощи, то присмиреет у Обетной чишмы (Ч и ш м а — колонка для подачи родниковой воды.), где вечно каплет студеная ключевая вода, потом сразу повертывает низом Чертовых круч и врывается в село Припас, приютившееся в изломе косогоров.
На левом краю села тебя встречает покосившийся крест, на нем распятый Христос с поблеклым от дождей ликом и веночком из увядших цветов, надетом на ноги. Дунет легкий ветерок, и тело Христа из ржавой жести жалобно бьется о дерево, источенное червем и потемневшее от времени.
Село точно вымерло. Зной плывет в воздухе, нагоняет гнетущую тишину. Лишь изредка лениво шуршит сонная листва на деревьях. Полоса сизого дыма силится взмыть над ветками, качается, как пьяный верзила, и срывается вниз на пыльные левады, застилая их серой пеленой.
Посреди дороги дремлет, тяжело дыша, с полузакрытыми глазами дворовый пес учителя Захарии Хердели. Молочно-белая кошка идет, чуть ступает лапками, боясь запачкать их в дорожной пыли, замечает собаку, задумчиво приостанавливается, потом ускоряет шаг и воровато прошмыгивает в сад напротив, огороженный плетнем.
Дом учителя стоит первым, врубленный в косогор; он опоясан галереей, дверь выходит на улицу, а два окна испытующе и укоризненно смотрят в самое сердце села. На перильце галереи, против самой двери, где по утрам умывается учитель, а после полудня, покончив с домашними делами, и г-жа Херделя, — стоит, как страж, зеленоватый глиняный кувшинчик. На дворе между двух молодых яблонь всегда протянута веревка, теперь на ней развешаны женские ситцевые сорочки. В их тени в раскаленном песке купаются куры под охраной маленького петушка с кровавым гребешком.
Дорога перебирается через Княжий ручей, минуя слева дом Александру Попа-Гланеташу. Дверь у него заперта на засов, соломенная кровля похожа на драконью голову, в расщелины забора чуть виднеются свежепобеленные стены.
Потом идет дом Мачедона Черчеташу, потом дом примаря (Примарь— глава сельского или городского самоуправления (рум.).) Флори Танку, а там и другие...
В просторном дворе жуют, лежа, две венгерские коровы, на приспе (Приспа — терраска у крестьянских домов (рум.).) сидит скрюченная старуха, жарится на солнце и не шелохнется, как деревянная...
Зной так и струится с неба, от него пересыхает во рту, душит. Справа и слева из-за живых изгородей боязливо глядят дома, пряча лица под стрехами, обдерганными дождями и скотиной.
Лохматая овчарка бесцельно бежит ленивой трусцой, высунув язык. Из канавы, из седого бурьяна, выскакивает грязный щенок с задранным вверх хвостом. Мохнач не удостаивает его вниманием, как будто ему лень останавливаться. И только когда тот лезет обнюхивать, он оскаливает на него грозные клыки, продолжая свой путь с подобающим достоинством.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156
Повествуя о крестьянском восстании 1907 года, Ребряну словно показывает в поперечном разрезе румынское общество той эпохи, населяет книгу множеством действующих лиц — простыми крестьянами, бухарестскими мещанами, крупными помещиками, политическими деятелями. Журналист Титу Херделя, известный нам по роману «Ион», является свидетелем всех событий, связывая все линии романа и обеспечивая эпическое единство книги.
Роман «Восстание», проникнутый таким же глубоким возмущением, как и другие произведения, посвященные событиям 1907 года, выгодно отличается от них своей монументальностью, художественной организацией многопланового материала.
Писатель не только гневно воссоздал картину репрессий, но и всего румынского общества периода войны властей против крестьян. Объективный синтез, острая наблюдательность, за которыми мы чувствуем искреннее негодование автора, находящегося в годы написания романа на передовых общественных позициях, все это обусловило тот теплый прием, который оказали роману сразу же после его появления левые круги, и ту восторженную оценку, которую ему дали многие прогрессивные деятели, оценку, полностью подтвержденную впоследствии историей.
В «Восстании» снова проявилась способность писателя создавать запоминающиеся портреты множества действующих лиц, раскрывать закономерности и случайности жизненного процесса. Ярче и убедительнее, чем в других его книгах, сказалась здесь еще одна черта, присущая Ребряну, — мало кто другой из румынских прозаиков умел так реалистически показать жизнь в ее развитии. В румынской литературе встречается не много страниц, в которых было бы так ярко выявлено и отображено постепенное формирование крестьянского единомыслия и общей решимости, как это сделано в нескольких главах «Восстания» (приезд префекта, которого крестьяне освистывают, разоружение жандармов и т. д.), где отдельное слово или чувство передается от человека к человеку, нарастает, набирает силы, овладевает всеми.
Романом «Восстание», многими рассказами, романами «Ион» и «Лес повешенных» писатель внес значительный вклад в развитие румынской литературы.
ГОЛОС ЗЕМЛИ
Сильвиан Иосифеску
Глава I
НАЧАЛО
Белая торная дорога отделяется выше местечка Армадии от шоссе, что идет из Кырлибабы на Клуж и еще дальше, провожая воды Сомеша то в одну, то в другую сторону; она переходит через реку по старому деревянному мосту, крытому замшелой дранкой, прорезывает село Жидовицу и убегает к Бистрице, где пропадает на другом шоссе, спускающемся из Буковины через перевал Быргэу.
За Жидовицей дорога сперва еле взбирается вверх, а пробившись меж теснящихся холмов, припускается вперед веселая, ровная, то прячется средь молодых буков Господской рощи, то присмиреет у Обетной чишмы (Ч и ш м а — колонка для подачи родниковой воды.), где вечно каплет студеная ключевая вода, потом сразу повертывает низом Чертовых круч и врывается в село Припас, приютившееся в изломе косогоров.
На левом краю села тебя встречает покосившийся крест, на нем распятый Христос с поблеклым от дождей ликом и веночком из увядших цветов, надетом на ноги. Дунет легкий ветерок, и тело Христа из ржавой жести жалобно бьется о дерево, источенное червем и потемневшее от времени.
Село точно вымерло. Зной плывет в воздухе, нагоняет гнетущую тишину. Лишь изредка лениво шуршит сонная листва на деревьях. Полоса сизого дыма силится взмыть над ветками, качается, как пьяный верзила, и срывается вниз на пыльные левады, застилая их серой пеленой.
Посреди дороги дремлет, тяжело дыша, с полузакрытыми глазами дворовый пес учителя Захарии Хердели. Молочно-белая кошка идет, чуть ступает лапками, боясь запачкать их в дорожной пыли, замечает собаку, задумчиво приостанавливается, потом ускоряет шаг и воровато прошмыгивает в сад напротив, огороженный плетнем.
Дом учителя стоит первым, врубленный в косогор; он опоясан галереей, дверь выходит на улицу, а два окна испытующе и укоризненно смотрят в самое сердце села. На перильце галереи, против самой двери, где по утрам умывается учитель, а после полудня, покончив с домашними делами, и г-жа Херделя, — стоит, как страж, зеленоватый глиняный кувшинчик. На дворе между двух молодых яблонь всегда протянута веревка, теперь на ней развешаны женские ситцевые сорочки. В их тени в раскаленном песке купаются куры под охраной маленького петушка с кровавым гребешком.
Дорога перебирается через Княжий ручей, минуя слева дом Александру Попа-Гланеташу. Дверь у него заперта на засов, соломенная кровля похожа на драконью голову, в расщелины забора чуть виднеются свежепобеленные стены.
Потом идет дом Мачедона Черчеташу, потом дом примаря (Примарь— глава сельского или городского самоуправления (рум.).) Флори Танку, а там и другие...
В просторном дворе жуют, лежа, две венгерские коровы, на приспе (Приспа — терраска у крестьянских домов (рум.).) сидит скрюченная старуха, жарится на солнце и не шелохнется, как деревянная...
Зной так и струится с неба, от него пересыхает во рту, душит. Справа и слева из-за живых изгородей боязливо глядят дома, пряча лица под стрехами, обдерганными дождями и скотиной.
Лохматая овчарка бесцельно бежит ленивой трусцой, высунув язык. Из канавы, из седого бурьяна, выскакивает грязный щенок с задранным вверх хвостом. Мохнач не удостаивает его вниманием, как будто ему лень останавливаться. И только когда тот лезет обнюхивать, он оскаливает на него грозные клыки, продолжая свой путь с подобающим достоинством.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156