..
Под конец они сговорились, и перед вечером Херделя вместе с Джеордже пошли нанять наутро два экипажа до Сынджеорза.
Ехали они весело, ненадолго останавливаясь в каждом селе у друзей и знакомых. Долина Сомеша все сужалась, шоссе поджималось под самые скалы и обрывы, становившиеся все круче, а река чем ни дальше, тем грознее бурлила... Улица Минеральных вод повертывает от шоссе и доходит до середины Сынджеорза, богатого, далеко протянувшегося местечка. Говорливый поток непрестанно подъедает дорогу, которая сперва идет наизволок меж крестьянских домов, а потом достигает курорта, расположенного в котловине, среда обступивших ее лесистых холмов. Кокетливые виллы прячутся за старыми елями, рассеянные вокруг холма, похожего на исполинскую голову, белая беседка на его вершине кажется клоунским колпачком. Издали видно, как у подножья холма, из стены, высеченной в камне, пенисто бьет из множества проемов целебный источник; минеральная вода сбегается в рыжеватый слив, который подводит ее в здание ванн. Против источника — терраса из гальки, от нее отходят десятки тропинок, осененные елями, к виллам и домикам вокруг. А на краю террасы красуется новый отель-ресторан, как бы маня к себе.
На закате они подъехали к вилле Мара, белевшей раскрытыми окнами. Джеордже крикнул с улицы:
— Люди добрые; гостей принимаете?
Хорошенькая женская головка появилась в окне и тотчас скрылась с криком:
— Джеордже... Джеордже приехал!
В широкой полутемной передней сошлись все родственники, и началось знакомство. Все старались казаться оживленными и все же испытывали некоторую стесненность. Джеордже и тот чувствовал себя не совсем свободно с родней из Румынии; он был почти ребенком, когда в последний раз виделся с Александру, да и Еуджения очень изменилась за три года. Чтобы выйти из положения, Джеордже взял шутливый тон и, знакомя, добавлял к имени каждого какую-нибудь забавную приговорку, а под конец закружился на одной ноге и крикнул:
— Ну, кого еще познакомить? А то мне уже надоело, конца-краю не вижу!
Его шутка пришлась всем по вкусу, и они расхохотались, так что лед был сломан. Тогда Атена, жена Александру, высокая сухощавая женщина с тонким, холодноватым лицом, но с приятным, грудным голосом, сказала ему:
— Так-то, Джеордже, своих племянников ты и забыл?.. Дети, подите сюда!.. Вот вам, пожалуйста, наши дорогие наследники!.. Алеку, Ионикэ, Зое!..
Семейство Херделей набросилось на детей, душа их поцелуями. Больше всех обрадовалась им г-жа Херделя, оробевшая от такого количества новых людей, дети были для нее сущим спасением, и она удалилась с ними в укромный уголок приласкать их.
Мало-помалу лед растаял. Александру, добродушный, с кротким взглядом, с черной бородкой, быстро сошелся с Херделей, разговорясь с ним о школе и о венграх. Гогу Ионеску был старше него, почти ровесник Херделе, но так как жена его была очень молода, он франтил, одевался по последней моде, брился каждый день, не носил усов; выражался изысканно, как будто каждая его фраза предназначалась для «Официального вестника», хотя в палате депутатов он никогда не раскрывал рта из раболепства перед правительством. Лаура и Гиги не могли налюбоваться на Еуджению, - она и вправду была красива: с большими ласковыми голубыми глазами, ресницы у ней были такие длинные и густые, что, когда она моргала, казалось, что они вздыхают, губы — как спелая вишня и всегда улыбались, ее бархатистые щеки не нуждались в румянах, талия у нее была гибкая, в рюмочку, платье отличалось простотой и завидной элегантностью... Еуджения тоже, конечно, открывала все новые и новые достоинства у Лауры и у Гигицы, спрашивая по временам и мнение супруга:
— Elle est ravissante, Гогу, n'est-ce pas? (Она очаровательна, правда? (фр.))
Гогу весьма любезно поддакивал ей, хотя находил всех женщин уродинами по сравнению со своей женой, от которой был без ума; он ее взял без приданого, только за красоту.
Джеордже, сияя от удовольствия, подходил то к одним, то к другим, вставлял свое словечко в разговор, а потом подсел к г-же Херделе. Та уже немножко освоилась, разговорясь о семейных делах с Атеной, такой же домовитой и чадолюбивой, как и она.
Пока знакомились, все и забыли про Лаурину дочку. Зато потом она переходила с рук на руки, ласкам и поцелуям не предвиделось конца, пока малютка, будучи на руках у Еуджении, не сочла удобным оросить пеленки, ко всеобщему веселью.
- Хорошо еще, что вам на платье не попало! — воскликнула Гиги.
- Это добрая примета для молодой жены! — пошутил Херделя.
- Да, ты знаешь, ведь Ионел тоже приехал,- сказал обратясь к Джеордже Александру, когда говор и смех утихли.— Мы его уже застали здесь. Говорит, дней десять как приехал. Но, думаешь, с этим бирюком можно сладить? Он и жить с нами не захотел. Снял номер в гостинице и целыми днями бродит по горам и лесам...
Потом Атена, как хозяйка, положила конец разговорам :
— Теперь пора всем в комнаты!.. И чтобы в полчаса все были готовы, — пойдем погуляем, послушаем музыку, а после поужинаем в ресторане!.. Ну, до скорого свиданья!
Через несколько минут все занялись переодеваньем, в каждой комнате происходил обмен мнениями относительно новых знакомых. Все были в восторге, кроме одного Гогу; он не мог забыть допотопное платье г-жи Хердели и к тому же чувствовал себя оскорбленным, что приезжие не оказывают ему должного почтения, но вида не подавал.
В сумерках тянуло свежестью смолы и хвои, успокоительно звучала музыка скрипачей. На террасе и тропинках вокруг роилась оживленная публика, зачарованная вальсами и романсами. У целебного источника толклись со стаканами, а в темной сени елей то и дело возникал любовный шепот и таял в воздухе, живившем сердца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156