ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Один толыо Василе Бачу говорил го тому, то другому:
— Божья кара — не как людская... Отобрал он у меня землю, теперь вот господь и насытил его землей!
Тома Булбук, отец Джеордже, приехал домой с дровами только вечером. По дороге он узнал о несчастье и клял себя, — зачем не вернулся сразу, как увидел, что сын возвращается. Он выспросил Флорику и Сависту; а на другой день, на заре, был уже в Арма-дии. Ему не дали поговорить с Джеордже и даже повидаться с ним. Но один из надзирателей сказал ему, что Джеордже вскорости переведут в Бистрицу, в окружную тюрьму, потому что его дело пойдет в суде присяжных. Тогда Тома помчался к Херделе за советом. В семье учителя накануне прослышали о случившемся от одной женщины из Припаса, и Гиги весь вечер оплакивала «бедного Иона», но им нужны были подробности, и Тома Булбук должен был сперва рассказать все, что знал сам. Херделя посоветовал ему нанять Грофшору, самого дотошного адвоката на свете. Они вместе пошли к нему, и Тома пообещал ему все свое состояние, только бы он вызволил из беды сына.
— Хорошо, если ему удастся отделаться двумя-тремя годами, старикан!—ответил адвокат.— Во всяком случае, сделаю все, что в моих силах...
Священник Белчуг усмотрел милость неба в этом кровавом событии. Он жалел Иона, но и радовался, что церковь выигрывает от его смерти. Хвалил себя за счастливую мысль, которой осенил его господь, — закрепить за святой церковью такое прекрасное состояние. И решил, что следует со всей торжественностью справить похороны, ибо человек добровольно отказал церкви все, чем владел в юдоли скорбей. Позволил вырыть могилу Иону во дворе новой церкви и пообещал воздвигнуть за свой счет надгробный камень, чтобы увековечить христианское деяние почившего в боге.
На похороны пришли почти все сельчане. Супруги Хердели вместе с Гиги тоже пришли проводить в последний путь Иона, который хоть и наделал им хлопот своей жалобой, но был человек услужливый и порядочный. Кстати, представлялся случай попробовать сговориться с «помелом» относительно земельного участка под домом.
Белчуг совершал погребальный обряд так чувствительно и прекрасно, как только умел. А его надгробное слово растрогало даже самые твердокаменные сердца. Многие говорили, что Ион, верно, предчув-ствовал близкую смерть, когда отказывал церкви свое состояние. Священник привел его в пример всем добрым христианам:
— Церковь — колыбель наша, в которую мы возвращаемся, когда жизнь утомит нас, в ней мы находим вечное утешение и возвышение, она — щит нашего верующего и угнетенного народа. Тот, кто дарует церкви, дарует народу, а кто дарует народу, тот прославляет господа. Доколе наша церковь пребудет великой в веках, мы с твердостью выдержим все мирские бури и невзгоды.
Ничьи глаза не остались сухи, когда устами священника Ион простился с родителями, со всеми друзьями и знакомыми. А когда в конце он упомянул про Джеордже, который пресек земную жизнь Иона, и сказал: «Прощаю тебе, ибо ты не ведал, что творил»,— все заплакали в голос, а Зенобия, обеспамятевшая от горя, стала биться головой о край гроба, так что ее еле-еле успокоили.
Потом Иона предали земле, которая была ему так дорога, все подходили по очереди и бросали горсть сырой земли, и она гулко и печально стучала по доскам гроба.
Гланеташу устроил богатые поминки, и семья Хер-делей, по причине своей популярности, тоже должна была принять в них участие и отведать все кушания «за упокой души Иона». Священник Белчуг, прихварывавший, как всегда, пришел только затем, чтобы почтить память «почившего примерного христианина», но не выпил ни капли тминной.
После поминок Белчуг пригласил к себе Херделю вместе с его уважаемой супругой и милейшей барышней, предложив отдохнуть у него, прежде чем идти в Армадию, так как для «деликатных дам» это дальняя прогулка. Те, конечно, охотно приняли приглашение; правда, г-жа Херделя, не так-то легко забывавшая козни злых людей, поджимала губы и односложно отвечала священнику, который сопровождал свою речь радостными улыбками, как будто никогда ни одно облако не омрачало дружбы этих почтенных особ Припаса. Таким образом, учителю нетрудно было завести разговор о спорном участке, а после ответа Белчуга тотчас просияла и г-жа Херделя.
— Непременно, брат Захария, — сказал поп, потирая руки.— Как нам, румынам, не любить друг друга? Хватит того, что нас заедают проклятые инспектора, да мы еще будем вздорить из-за пустяков? Сделаем, Захария, как не сделать! Знаешь что, в следующий четверг я буду в Армадии, зайду к тебе, и мы тогда вмессте пойдем выправим документы, как оно и полагается между братьями...
Они преспокойно беседовали, когда к священнику вдруг явился Василе Бачу. Он успел набраться на поминках и пришел требовать землю Иона, которая-де, по всей справедливости, теперь должна отойти к нему. Белчуг рассердился:
— Да ты бы хоть постыдился, беспутный человек, добиваться земли, когда ты превратился в посмешище! Ну бывает, выпьет иной раз человек, но ведь ты как свинья напиваешься!.. Оставил тебе в пользование землю Ион, упокой его душу господи, я тоже оставлю, если ты возьмешься за ум. Но если только ты не распростишься с корчмой, я тебя и из дому выгоню, так и знай, Василе! Так что помни, или ты усовестишься, а если же нет, то...
Василе Бачу хотел перебить его, тогда Белчуг еще больше обозлился, схватил его за руку и выпроводил за дверь.
— Ступай, ступай... Мне пьяных безобразников не нужно!.. Нахальничай себе в корчме, бессовестный!
Хердели разделяли его негодование.
— Это самый мерзкий человек во всем селе! - сказала г-жа Херделя, особенно возмущенная наглостью крестьянина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156
— Божья кара — не как людская... Отобрал он у меня землю, теперь вот господь и насытил его землей!
Тома Булбук, отец Джеордже, приехал домой с дровами только вечером. По дороге он узнал о несчастье и клял себя, — зачем не вернулся сразу, как увидел, что сын возвращается. Он выспросил Флорику и Сависту; а на другой день, на заре, был уже в Арма-дии. Ему не дали поговорить с Джеордже и даже повидаться с ним. Но один из надзирателей сказал ему, что Джеордже вскорости переведут в Бистрицу, в окружную тюрьму, потому что его дело пойдет в суде присяжных. Тогда Тома помчался к Херделе за советом. В семье учителя накануне прослышали о случившемся от одной женщины из Припаса, и Гиги весь вечер оплакивала «бедного Иона», но им нужны были подробности, и Тома Булбук должен был сперва рассказать все, что знал сам. Херделя посоветовал ему нанять Грофшору, самого дотошного адвоката на свете. Они вместе пошли к нему, и Тома пообещал ему все свое состояние, только бы он вызволил из беды сына.
— Хорошо, если ему удастся отделаться двумя-тремя годами, старикан!—ответил адвокат.— Во всяком случае, сделаю все, что в моих силах...
Священник Белчуг усмотрел милость неба в этом кровавом событии. Он жалел Иона, но и радовался, что церковь выигрывает от его смерти. Хвалил себя за счастливую мысль, которой осенил его господь, — закрепить за святой церковью такое прекрасное состояние. И решил, что следует со всей торжественностью справить похороны, ибо человек добровольно отказал церкви все, чем владел в юдоли скорбей. Позволил вырыть могилу Иону во дворе новой церкви и пообещал воздвигнуть за свой счет надгробный камень, чтобы увековечить христианское деяние почившего в боге.
На похороны пришли почти все сельчане. Супруги Хердели вместе с Гиги тоже пришли проводить в последний путь Иона, который хоть и наделал им хлопот своей жалобой, но был человек услужливый и порядочный. Кстати, представлялся случай попробовать сговориться с «помелом» относительно земельного участка под домом.
Белчуг совершал погребальный обряд так чувствительно и прекрасно, как только умел. А его надгробное слово растрогало даже самые твердокаменные сердца. Многие говорили, что Ион, верно, предчув-ствовал близкую смерть, когда отказывал церкви свое состояние. Священник привел его в пример всем добрым христианам:
— Церковь — колыбель наша, в которую мы возвращаемся, когда жизнь утомит нас, в ней мы находим вечное утешение и возвышение, она — щит нашего верующего и угнетенного народа. Тот, кто дарует церкви, дарует народу, а кто дарует народу, тот прославляет господа. Доколе наша церковь пребудет великой в веках, мы с твердостью выдержим все мирские бури и невзгоды.
Ничьи глаза не остались сухи, когда устами священника Ион простился с родителями, со всеми друзьями и знакомыми. А когда в конце он упомянул про Джеордже, который пресек земную жизнь Иона, и сказал: «Прощаю тебе, ибо ты не ведал, что творил»,— все заплакали в голос, а Зенобия, обеспамятевшая от горя, стала биться головой о край гроба, так что ее еле-еле успокоили.
Потом Иона предали земле, которая была ему так дорога, все подходили по очереди и бросали горсть сырой земли, и она гулко и печально стучала по доскам гроба.
Гланеташу устроил богатые поминки, и семья Хер-делей, по причине своей популярности, тоже должна была принять в них участие и отведать все кушания «за упокой души Иона». Священник Белчуг, прихварывавший, как всегда, пришел только затем, чтобы почтить память «почившего примерного христианина», но не выпил ни капли тминной.
После поминок Белчуг пригласил к себе Херделю вместе с его уважаемой супругой и милейшей барышней, предложив отдохнуть у него, прежде чем идти в Армадию, так как для «деликатных дам» это дальняя прогулка. Те, конечно, охотно приняли приглашение; правда, г-жа Херделя, не так-то легко забывавшая козни злых людей, поджимала губы и односложно отвечала священнику, который сопровождал свою речь радостными улыбками, как будто никогда ни одно облако не омрачало дружбы этих почтенных особ Припаса. Таким образом, учителю нетрудно было завести разговор о спорном участке, а после ответа Белчуга тотчас просияла и г-жа Херделя.
— Непременно, брат Захария, — сказал поп, потирая руки.— Как нам, румынам, не любить друг друга? Хватит того, что нас заедают проклятые инспектора, да мы еще будем вздорить из-за пустяков? Сделаем, Захария, как не сделать! Знаешь что, в следующий четверг я буду в Армадии, зайду к тебе, и мы тогда вмессте пойдем выправим документы, как оно и полагается между братьями...
Они преспокойно беседовали, когда к священнику вдруг явился Василе Бачу. Он успел набраться на поминках и пришел требовать землю Иона, которая-де, по всей справедливости, теперь должна отойти к нему. Белчуг рассердился:
— Да ты бы хоть постыдился, беспутный человек, добиваться земли, когда ты превратился в посмешище! Ну бывает, выпьет иной раз человек, но ведь ты как свинья напиваешься!.. Оставил тебе в пользование землю Ион, упокой его душу господи, я тоже оставлю, если ты возьмешься за ум. Но если только ты не распростишься с корчмой, я тебя и из дому выгоню, так и знай, Василе! Так что помни, или ты усовестишься, а если же нет, то...
Василе Бачу хотел перебить его, тогда Белчуг еще больше обозлился, схватил его за руку и выпроводил за дверь.
— Ступай, ступай... Мне пьяных безобразников не нужно!.. Нахальничай себе в корчме, бессовестный!
Хердели разделяли его негодование.
— Это самый мерзкий человек во всем селе! - сказала г-жа Херделя, особенно возмущенная наглостью крестьянина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156