– Я же говорил вам, что он был редкостной скотиной. Вообразил себе, что его все ненавидят, и сам возненавидел весь мир. Он ненавидел вас, меня, да каждого встречного.
– Неужто он был настолько неприятным человеком? – с деланным недоверием осведомился Айзенменгер.
Льюи чуть не расхохотался.
– А то нет! После того как его жена решила, что у его друга член больше, его волновало только одно – как бы отомстить этому миру, который так плохо с ним обошелся. А на кого изливать свою злость, ему было совершенно все равно. Если бы вы здесь поработали подольше, он и за вас взялся бы.
– Но я думал, что уж доктор Людвиг ничем не заслужил его ненависти. – На взгляд Айзенменгера, тот в наименьшей степени мог вызвать неприязнь Уилсона Милроя.
Льюи пожал плечами:
– У Людвига и без Милроя жизнь не сахар. Если то, что говорят, правда, ему остались считаные дни.
– То есть?
Льюи стряхнул с печенья заварной крем.
– Недели не проходит, чтобы он чего-нибудь не напортачил. Когда он удосуживается спуститься сюда, мне его приходится водить чуть ли не за руку, указывая то на легочную эмболию, то на перитонит, которые он норовит пропустить.
– Значит, о нем никто не будет особенно сожалеть?
Льюи доел печенье.
– Я, по крайней мере, нет. Старый говнюк никогда не платил мне за свои кремации.
– Не волнуйся, – пообещал Айзенменгер, уловив намек. – Я прослежу за тем, чтобы твои труды были оплачены.
Льюи кивнул с довольным видом.
– И я не могу себе представить, чтобы у Милроя были какие-нибудь разногласия с Викторией Бенс-Джонс, – добавил Айзенменгер, когда Льюи уже вставал из-за стола.
Льюи снова уставился на вереницу женщин, не подозревавших о том, что он за ними наблюдает.
– Напрасно, – пробормотал он и, обернувшись, посмотрел на Айзенменгера. – Более того, он ненавидел ее больше всех.
– Правда?
– Да. И по какой-то неизвестной мне причине делал все возможное, чтобы ее уничтожить.
Фишер заказал за свой счет последний круг выпивки, и поэтому коллеги были настроены к нему вполне благосклонно, а это означало, что в течение некоторого времени они не будут над ним издеваться и поносить его. Кларк выглядела еще более мужеподобной, чем обычно, – Кули вообще утверждал, что она мужчина и что он видел ее в душевой в спортивном клубе и у нее был член размером с руку младенца; Ньюману оставалось всего несколько шагов до того, чтобы окончательно вырубиться. Было семь часов вечера, они закончили работу, а полицейские в свободное от работы время предпочитали не утруждать себя изысканными развлечениями.
– Ну и корова же ты, Мэнди, – в категоричной манере заметил Ньюман.
Кларк уже давно привыкла к подобным высказываниям в свой адрес, особенно из уст Ньюмана, который считал себя дамским угодником и до сих пор не мог забыть случая, как она публично его унизила, вылив ему на брюки пинту пива и обозвав «сосунком», когда он попытался применить по отношению к ней свои обычные приемчики соблазнения.
– Да заебись, Колин, – ответила она с нежной улыбкой. – С тобой все равно ни одна нормальная баба не пойдет.
Ньюман уже опустошил полкружки.
– С этим у меня нет проблем, – хвастливо заявил он. – На этот вечер у меня уже все расписано.
– И кто же она? – ехидно осведомилась Кларк.
– Триш Коплик, – чуть помедлив, ответил он.
Мэнди это показалось настолько смешным, что она пролила пиво на покорябанную столешницу.
– Триш? – взвизгнула она так громко, что посетители, сидевшие по соседству, оглянулись. В этом пабе их хорошо знали, более того, среди присутствующих половина были полицейскими, и Мэнди Кларк пользовалась здесь дурной славой. Она залилась громким хриплым смехом. – Ты слышал, Терри? – обратилась она к Фишеру. – Триш Коплик!
– А что в этом смешного? – с некоторым испугом осведомился Ньюман, переводя взгляд на улыбавшегося Фишера. – А, Терри?
– Неудачный выбор, приятель, – пояснил Фишер в сопровождении сиплого хохота Кларк. – Триш Коплик еще большая извращенка, чем Мэнди. Они уже полгода сосут друг друга.
Брови у Ньюмана поползли вверх, и он грязно выругался.
– Не переживай, Колин, – похлопала его по руке Мэнди. – Рано или поздно повезет. Вон погляди на Терри.
Обрадовавшись, что внимание переключилось на другого, Ньюман с энтузиазмом включился в разговор:
– Вот-вот. А кто она, Терри?
– Вы ее не знаете, – чувствуя, что краснеет, ответил Фишер.
Мэнди Кларк ощущала себя совершенно непринужденно после трех пинт пива.
– Малыш Терри стесняется рассказывать о своей новой любви, – театральным шепотом сообщила она Ньюману. – Но, судя по всему, она еще та штучка – по утрам он выглядит совсем измочаленным.
Фишер занялся своим пивом, а Ньюман продолжил:
– Она служит в полиции, Терри?
А когда Фишер не ответил, Кларк и Ньюман посмотрели друг на друга с многозначительным видом и одновременно кивнули.
– А мы ее знаем? – возвращаясь к Фишеру, осведомилась Мэнди.
– Не ваше дело, – с грохотом ставя стакан на стол, откликнулся Фишер.
Оба присвистнули и с деланным ужасом отпрянули от стола.
– Какой он раздражительный, – повернулась Кларк к Ньюману.
– Это подозрительно, – кивнул Ньюман в свою очередь.
– Очень, – согласилась она.
И они снова повернулись к Фишеру, который нервничал все больше.
– А она случайно не старший офицер, Терри? – внезапно осенило Кларк.
Для Фишера это было уже слишком. Он резко встал, опрокинув стаканы, которые, к счастью, снова опустели, и вывалив содержимое пепельницы на колени Ньюману.
– Может, вы прекратите пиздеть?! – рявкнул он и вышел из затихшего паба.
Усевшись в машину, он попытался успокоиться перед предстоящим свиданием с Беверли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118