в любом случае он должен был быстро ее восстановить, так как в течение нескольких лет Мартин Пендред ежедневно вскрывал по два-три тела. То есть в целом им было совершено более тысячи вскрытий. Я вполне допускаю, что он мог испытывать трудности со вскрытием Дженни Мюир, но после этого его руки должны были вспомнить, как это делается.
– Даже несмотря на то, что он делал это в темноте, на земле, а не на секционном столе?
– Условия были такими же, как и при первых пяти вскрытиях.
– К чему ты клонишь? – Она посмотрела ему в глаза. Он вздохнул:
– Если ты спокойно рассмотришь все факторы, обозначенные мною в заглавиях рубрик, я думаю, ты все поймешь. Вот посмотри на швы: во время первых убийств они были аккуратными и одинаковыми, ни на миллиметр не отличаясь друг от друга, в последних трех случаях тела зашиты кое-как. Кроме того, места, где он прятал внутренние органы и мозг.
Она хорошо знала Айзенменгера и была знакома с его методом объяснений, а потому решительно его прервала:
– Расскажи мне об этом.
– В первой серии убийств они были случайными и необъяснимыми для нормального сознания – мозг Левера был спрятан под грудой грязного белья, внутренние органы Гринфилда – в водостоке. Однако в нынешней серии эти места, как мне кажется, выбраны с определенным расчетом. Особенно неестественно все выглядит в случае с последней жертвой – мозг на компьютере и мешок с наклейкой «Полдник для собаки». Мы скорее имеем дело с человеком, который пытается изображать из себя сумасшедшего, чем с реальным безумием.
Он видел, что она не успевает за ходом его мысли, и тем не менее продолжил:
– К тому же Мелькиор и Мартин оставляли сонные артерии длинными.
Это сообщение не вызвало никакой видимой реакции со стороны Беверли, и Айзенменгер грустно добавил:
– И нитки они завязывали иначе.
Однако эта информация имела довольно быстрый отклик:
– Нитки? Ты имеешь в виду узлы на швах?
Он кивнул:
– У первых пяти жертв узлы были двойными. А сейчас все тела зашиты обычным узловым швом.
Некоторое время она молчала, а затем произнесла с легкой улыбкой:
– Значит, эти убийства совершил другой человек.
– Это человек, который хочет заставить всех думать, что Потрошитель снова взялся за старое, – помолчав, подтвердил он.
Она откинулась назад и, опустив голову, снова уставилась в таблицу.
– А здесь нет какого-нибудь бара? – внезапно поднялась она. – Я хочу выпить, чтобы как следует все обдумать.
Студенческий бар был слишком вульгарным, и он повел ее в кафе, расположенное в отделении офтальмологии. Оно было дорогим, так как руководство хотело отсеять ненужную клиентуру, однако, на взгляд Айзенменгера, эта стратегия привела лишь к тому, что кафе наводнили обеспеченные бездельники. Они устроились за низким столиком в углу у окна, за которым спешили припозднившиеся прохожие, и оказались среди многочисленных парочек на разных стадиях ухаживания друг за другом.
– Дай мне все это обдумать, Джон.
Это было вполне обоснованным решением. И он, потягивая «Пюи-Фюме», решил подождать. Ему не терпелось убедиться в том, что она придет к тем же выводам, что и он.
– Если все, что ты говоришь, соответствует действительности, значит, мы имеем дело с серийным убийцей, который пытается изобразить, что его убийства являются делом рук Потрошителя. И ему дают на это право сомнения некоторых в том, что в первой серии убийств был повинен Мелькиор. – Он обратил внимание на то, что она даже не упоминает имени Гомера. – Но имя Потрошителя служит лишь прикрытием, и совершаются эти убийства совершенно по другим причинам.
И словно достигнув первого промежуточного этапа, она подняла голову и взглянула на Айзенменгера; однако его внимание было поглощено стоявшей неподалеку парой – оба пили пиво прямо из бутылок. Он был высок, с зачесанными назад волосами и одет в вызывающе элегантный костюм, она была низенькой и облаченной в одеяние, которое с легкостью могло бы поместиться в конверт формата A4.
– Однако у нас остается неразрешенной проблема методов совершения этих убийств. Не каждый способен вскрыть тело и изъять из него внутренние органы…
– Или, что важнее, зашить его после этого, – снова переводя взгляд на Беверли, вставил Айзенменгер.
– Значит, мы возвращаемся к тому, с чего начали. – На ее лице мелькнула догадка. – То есть у нас есть очень небольшой ассортимент потенциальных убийц – людей, обладающих теми же навыками, что и Потрошитель.
Айзенменгер решил, что вино удивительно хорошо. Парень с зачесанными волосами обхватил за плечи свою подружку.
– А кроме того, среди трех последних жертв у нас есть патологоанатом, – продолжила Беверли.
– Да, небезынтересный случай, – пробормотал Айзенменгер.
Беверли отпила вина.
– Значит, убийца владеет навыками вскрытия тел. Следовательно, если это не Пендред, у нас остается крайне ограниченный круг патологоанатомов, технических сотрудников моргов и, возможно, директоров похоронных бюро – приблизительно такой же, какой мы имели в прошлый раз. И третья жертва – патологоанатом. – Она вскинула свои тонкие брови и посмотрела на Айзенменгера. – Уловка? Преступник специально убивает коллегу в духе серийного убийцы, который, с точки зрения некоторых представителей полиции, виновен в серии убийств, совершенных за четыре года до этого.
Айзенменгер оторвал свой взгляд от ритуала ухаживания.
– Я думаю так же. Пендред – это просто козел отпущения. Кто-то хочет кого-то убить и, пользуясь неопределенностью, которая царит вокруг дела Мелькиора, пытается навести подозрения на Мартина. Как ты справедливо заметила, убийцей может быть лишь тот, кто обладает навыками вскрытия, а это наводит на мысль, что истинной целью убийцы являлся не кто иной, как Уилсон Милрой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118