Мелани предпочла не рассматривать его, впрочем, она не сомневалась, что найти шприцы и иголки среди него будет нетрудно.
– Очаровательное местечко.
– Зато сухое.
Мелани вздохнула и опустилась на переднюю скамью, обхватив себя руками.
– Иди сюда, – помолчав, промолвила она. – А то мне холодно.
Повторного приглашения Дэйну не понадобилось. Расслышав в ее словах какой-то намек, он тут же двинулся к ней; холодная тьма усиливала гулкость эха. Фонарик он установил в углу небольшого углубления, направив луч вверх, в сторону витража, который в течение многих лет использовался как мишень, вследствие чего понес необратимые потери. Опустившись на скамью, Дэйн обнял Мелани, и она, к его радости, ответила на объятие и благодарно вздохнула.
Он выждал две минуты, прежде чем приступить кончиками пальцев к изучению ее эрогенных зон, а затем, повинуясь возбужденному ерзанью Мелани, он поцеловал ее в шею за правым ухом.
Это вызвало такую реакцию, о которой он и мечтать не мог; будь он сценаристом (что, впрочем, вряд ли ему светило), он никогда не догадался бы, что Мелани охватит восторженная дрожь и она зальется счастливым смехом. Неудивительно, что он тут же повторил поцелуй, на этот раз с незначительным участием языка, так как решил, что это будет неплохим дополнением.
Ему потребовалась чуть ли не целая минута, чтобы убедиться в том, что он не ошибся, а эти шестьдесят секунд ушли на попытку преодолеть состояние глубочайшего изумления, когда Мелани, не являвшаяся «сексодромом», предприняла все возможное, чтобы заставить его перейти от амбулаторных действий к более решительным. Ее удивительно мягкие, влажные и жадные губы прильнули сперва к его рту, а затем к шее.
Эта метаморфоза заставила Дэйна сначала изумиться и лишь затем испытать чувство наслаждения; и он снова с горячностью набросился на ее шею, полагая, что один раз – хорошо, а два – лучше, а потом принялся ее раздевать. Она в ответ начала делать то же самое с ним.
Он вынужден был признать, что у нее красивая грудь – красивая грудь и полное отсутствие лифчика – о чем еще можно было мечтать? Забравшись под ее блузку, его руки ощутили мягкое благоуханное тепло и восхитительно твердые соски. Возможно, не слишком по-джентльменски он попытался вытащить одну грудь наружу и непременно оторвал бы от блузки Мелани пару пуговиц, если бы она не успела их расстегнуть. После чего ее руки вновь углубились в его брюки и занялись его раздувшимся членом, что при иных обстоятельствах могло бы быть расценено как оскорбление действием.
Издаваемые ими звуки заполнили часовню, отдаваясь от ее стен и превращая их в непроизвольные стоны спаривающихся животных. Но, ощутив запах кожи, пота и духов Мелани и обхватив ее ягодицы и промежность, а также осознав, что она готова к совокуплению, он вдруг понял, что ему страшно неудобно. Скамья была узкой и жесткой, как и все скамьи в этом мире, и места для ног решительно не хватало.
– Туда, – прошептал он при первой же возможности, имея в виду алтарь. Мелани, уже заменившая руки ртом, в котором теперь находился его пульсировавший пенис со всеми его бородавками, ответила не сразу:
– На алтаре?
Ее родители были религиозными людьми, и, хотя она не разделяла их строгих христианских убеждений, сама мысль о возможном совокуплении на алтаре казалась ей «не очень хорошей».
– Да. А где же еще?
Он отстранился и, поддерживая одной рукой штаны, повел ее к покрытому пылью алтарю. Тот составлял метр в ширину и почти два в длину. Покрывало с него давно исчезло, зато в центре высилась тяжелая каменная урна, чуть ли не метр высотой. Как только они добрались до алтаря, Дэйн снова сосредоточился на Мелани, следуя уже проторенному пути – шея, грудь, трусики. Она откинулась назад и слегка раздвинула ноги, вновь вернувшись к его пенису. В часовне снова зазвучало эхо, на этот раз принося более человеческие звуки с добавлением стонов и разрозненных слогов.
– Ложись на алтарь, – прошептал Дэйн.
Мелани оглянулась и послушно откинулась назад, не рассчитав при этом в полутьме расстояние до урны. Она сильно стукнулась затылком, едва не перевернув ее и сдвинув к самому краю.
– Черт!
– Давай, Мел, – промолвил Дэйн, который в данный момент считал это словосочетание вершиной сочувствия, так как в нем уже забродили соки. – Не валяй дурака.
Это явное отсутствие сострадания заставило Мелани, которая сидела, потирая затылок, вспылить:
– Да, тебе-то хорошо. Ты что меня, подстилкой считаешь? Это мне придется лежать на голых досках.
И именно тут Дэйн нанес последний штрих, проявив невероятную ловкость, которая прежде была ему не свойственна.
– Ну зачем же? Ты можешь просто наклониться вперед, – заметил он очень убедительным, на его взгляд, тоном, после чего добавил страстным шепотом: – Давай сзади.
И как это было ни странно, она рассмеялась:
– Сзади?
– Конечно, – ответил он, запуская руку ей в промежность и продолжая целовать ее грудь. – Это будет хорошо.
Луч фонарика продолжал бить вверх, поэтому он не мог разглядеть ее улыбку, но догадался о ней по ее довольным стонам.
– Ну давай, Мел. Сзади, да?
Она испустила длинный громкий вздох и, не говоря ни слова, покорно повернулась к нему спиной, облокотившись на алтарь.
Он задрал ее короткую юбочку и спустил с нее трусики. Когда он попытался стащить их полностью, она раздраженно его остановила:
– Ну давай уже.
Разумно решив оставить добычу сувенира на более позднее время, он уставился на ее задницу и пришел к выводу, что она полностью соответствует ожиданиям его самого и его пениса. Он спустил с себя штаны, выпятил бедра и обрел влажное тепло в утехах Мелани Дэй.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118