Райт этого не знал, да и не очень понимал, почему он должен это знать, а потому просто пожал плечами.
– Ну ладно, где он? – раздраженно осведомился Гомер.
Айзенменгер находился в заброшенном кабинете, где ему оказывали первую помощь. Лицо его было бледным, но чрезвычайно спокойным. Гомер вполне обоснованно предположил, что ему плохо. Невысокая коренастая фельдшерица с румяным лицом, бормоча что-то себе под нос, накладывала Айзенменгеру на плечо эластичный бинт.
При виде полицейских Айзенменгер резко вскинул голову.
– Где Елена?
– Ее увезли в больницу, – ответил Райт.
– С ней все будет в порядке?
– Конечно, – ответил Райт, хотя не имел об этом ни малейшего представления.
Айзенменгер задумался, пока фельдшерица из стороны в сторону изгибала его торс. На ее лице была написана решимость, словно она определяла степень успешности своих действий по количеству стонов пациента.
– А Беверли?
– Инспектор Уортон дала показания и уехала домой, – ответил Гомер.
За этим последовала пауза, нарушаемая лишь тяжелым, чуть ли не астматическим дыханием фельдшерицы; кричащая ярко-зеленая униформа не слишком ее красила.
– Вы хотели со мной поговорить? – наконец осведомился Гомер.
Казалось, у Айзенменгера этот вопрос вызвал нечто вроде удивления.
– Ах да, – откликнулся он и снова умолк.
– Ну?
Фельдшерица закончила перевязку, напоследок едва ли не с садистским удовольствием туго затянув бинт, но Айзенменгер не обратил на это внимания.
– Думаю, вам следует знать… – тяжело сглотнув, произнес он и улыбнулся, наконец поддаваясь нахлынувшей на него волне боли. – Я знаю, кто настоящий убийца, – уже теряя сознание, отчетливо проговорил он.
Часть 4
Плечо у Айзенменгера продолжало болеть, какие бы болеутоляющие средства он ни принимал. Последние двое суток он почти не спал, и усталость в сочетании с головокружением, вызываемым петидином, порождала в нем странную отстраненность от реальности, которую ему постоянно приходилось преодолевать и от которой его не могло избавить даже судорожное продвижение такси по заполненным машинами улицам. Наконец Айзенменгер попросил остановиться возле одного из домов в северной части города, расплатился с шофером и, выйдя из машины, принялся оглядываться по сторонам.
Это был фешенебельный район: аккуратно покрашенные дома, перед которыми располагались ухоженные палисадники. Припаркованные на подъездных дорожках машины не отличались новизной или роскошью, но они были чистыми, зарегистрированными, и их внешний вид свидетельствовал о заботливом уходе. Айзенменгер глубоко вдохнул свежий воздух и ощутил аромат благосостояния среднего класса, слегка приправленный запахом старости.
Он двинулся к дверям дома номер 86 по дорожке маленького ухоженного садика мимо ярко-желтой машины с крытым кузовом, позвонил и тут же был вознагражден окликом, донесшимся справа. Айзенменгер заглянул за угол и обнаружил там дверь, расположенную между домом и гаражом. В дверях стоял крепкий мужчина мощного телосложения, которому на вид было около шестидесяти. У него были глубоко посаженные глаза, большой нос и пухлые губы. Все это вкупе с бледной щетиной, покрывавшей подбородок, придавало ему не слишком привлекательный вид.
– Да?
– Мистер Брокка? Я Джон Айзенменгер. Я вам звонил.
Мужчина кивнул и сделал шаг в сторону, из чего Айзенменгер заключил, что его приглашают войти. Он оказался в пустом гараже, где Брокка полировал выставочную витрину.
– Вы сказали, что хотите поговорить со мной о Пендредах? – произнес он, возвращаясь к своему занятию и окуная кисть в банку с лаком.
– Да, если это возможно.
Брокка начал накладывать лак на дерево. У него были крепкие руки с короткими толстыми пальцами, однако, несмотря на это, он работал с поразительной аккуратностью.
– Это он сделал? С вашим плечом? – не поворачивая головы, спросил он.
– Да.
– Я читал об этом в газете.
В глубине гаража стоял верстак, и Айзенменгер облокотился на него.
– А вы в течение длительного времени были заведующим моргом Западной Королевской больницы.
– Да, двадцать три года.
– Значит, вы хорошо были знакомы с Пендредами.
Он быстрым и точным движением залакировал угол.
– Не больше, чем любой, кто имел с ними дело. А что?
– И какое они производили на вас впечатление?
– Я считал их странными ребятами, но с другой стороны, кто не странен?
– А как работники? Они были добросовестными?
Брокка впервые поднял голову и посмотрел на Айзенменгера.
– Это зависит от того, что вы имеете в виду. Они совершенно не разбирались в документации; им нельзя было доверить выдачу тел или имущества.
– Почему?
– У них с этим ничего не получалось. При передаче тела требуется заполнение огромного количества документов, подтверждающих, что выдано именно то тело, что оно находится в хорошем состоянии, ну и всякое такое. И сколько я ни старался, у них все равно ничего не получалось. То же относилось и к ценностям, принадлежавшим покойным.
– А работа непосредственно с трупами?
– Это у них получалось прекрасно. – Он снова вернулся к своему делу.
– Это вы обучили их технике вскрытия? – поинтересовался Айзенменгер.
– Да, – с подозрительным видом откликнулся Брокка. – А что?
– Просто меня интересует методика, не более того, – поспешно ответил Айзенменгер.
– Я отвечал за то, чтобы обучить их самому необходимому, – успокоившись, ответил Брокка. – У них уже был кое-какой опыт, поскольку они работали на скотобойне. Я научил их изымать внутренние органы и извлекать мозг.
– Они были хорошими учениками?
– Схватывали все на лету.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118