Тогда мы можем предположить, что, зная привычки Уилмса, он следил за этим магазином. Он убил его и отправился на Макардл-стрит. Когда, на взгляд Блументаля, он умер?
– Между четвертью восьмого и восьмю часами, – поспешно откликнулся Гомер.
– Хорошо.
– Я только не понимаю, что он хотел от доктора Айзенменгера, – осторожно вставил Райт.
Однако Колл решил проигнорировать эту подробность.
– Может, он ему просто не понравился.
– Но когда он мог успеть? И что такого Айзенменгер ему сделал? – Райт сразу понял, что напрасно разбудил чудовище.
– Да какая разница, сержант! Пендред – сумасшедший. И он не нуждается в основаниях для своих поступков. – Колл снова повернулся к Гомеру, который явно получал удовольствие о того, что дерьмом обливают кого-то другого. – И почему только младшие офицеры не умеют сосредоточиваться на том, что по-настоящему важно?!
– Я постараюсь обучить их этому, сэр, – подобострастно ответил Гомер, не упустив при этом из виду раздражения, появившегося на лице Райта.
– А что считает психолог? У него есть какие-нибудь дополнительные комментарии?
– Он считает, что Пендред рано или поздно вернется в обитель своего детства.
– То есть к себе домой? Ну, уж туда он точно не вернется. Он же понимает, что мы круглосуточно наблюдаем за его домом.
Гомер пожал плечами:
– Он может совершать абсолютно непредсказуемые поступки.
Колл задумался.
– А что говорит Блументаль? – помолчав, осведомился он.
Отчет Блументаля лежал у Райта на коленях.
– Он на девяносто пять процентов уверен, что эти убийства совершены тем же человеком, что и предшествующие пять.
– Всего лишь на девяносто пять?
– Он обратился к Джону Айзенменгеру, который был патологоанатомом на первых пяти убийствах, чтобы тот сверил их со своими данными, и сейчас мы ждем, когда он выскажет свое мнение, – пояснил Гомер.
– Хорошо бы, чтобы он признал их идентичность, потому что, если он обнаружит разницу, нам не поздоровится. – В голосе Колла прозвучала угроза, которой невозможно было не заметить. – Вы уверены, что Пендред не прячется в больнице? Она занимает огромную территорию, и в ней есть масса укромных мест.
– Мы обыскали ее самым тщательным образом, проинструктировали местную службу безопасности и повсюду развесили объявления.
– Еще раз обыщите, – просто ответил Колл. Он расположился за столом Гомера, вынудив того устроиться в кресле для посетителей, а Райта изгнав на подоконник, где всегда дуло как из преисподней. – Ну ладно, – резко поднялся он. – Кажется, все в порядке.
Гомер, который не был любителем головоломок, не сразу понял, что имеется в виду.
– Сэр?
Колл явно закончил свои дела и собирался уходить.
– Значит, вы знаете, что говорить на пресс-конференции. Последние действия Уилмса перед смертью, о том, что Пендред находится в пределах досягаемости и вскоре будет найден, о том, что мы уверены в его виновности как в предыдущих убийствах, так и в нынешних. Можете выразить сожаления по поводу смерти Кокса и направить наши соболезнования его вдове. Также можете добавить, что мы ведем расследование ошибок, допущенных четыре года тому назад.
Колл двинулся к двери, Райт поспешно записывал выданные им указания, а Гомер пытался вычленить из всего сказанного что-нибудь ценное. У него было дурное предчувствие, что ему вручили щит из папье-маше, которым он должен был защищаться на пресс-конференции, к тому же он ощущал приближение дождя.
И в этот момент в кабинет вбежал Фишер.
– Пропал доктор Милрой. Пендред должен был знать его.
Колл бросил на Гомера такой взгляд, на который не была бы способна даже Медуза Горгона.
Часть 3
Фишер не обладал богатым воображением, и пока это не мешало его карьере офицера полиции. Он делал то, что ему говорили, молчал, когда надо, и бежал и кричал, когда приказывали. Ему нравилось общаться с окружающими (что предполагало обильные возлияния, зачастую в самых сомнительных заведениях) и ощущать дух товарищества.
Единственное, что омрачало ситуацию, это его сексуальная жизнь. Джесс была очень красивой девушкой, с большими карими глазами и такими длинными сосками, каких он не видел никогда в жизни. И их занятия любовью всегда доставляли ему удовольствие, вне зависимости от того, держал он их во рту или сжимал пальцами; однажды он даже взялся их измерить и обнаружил, что они составляют в длину более двух сантиметров.
Однако Джесс не устраивала перспектива стать женой полицейского. Она не находила общего языка с его коллегами и не вписывалась в их компанию. В тех редких случаях, когда она отправлялась с ним на вечеринку или в боулинг, она вела себя тихо и скромно. И после таких вечеров они часто ссорились.
Отношения их начали расстраиваться, безжалостно утрачивая всю свою прелесть.
И в результате он остался один.
Так продолжалось до последнего времени.
Пока сексуальная связь не возникла там, где он и не ожидал.
– А ты никогда не хотел попробовать по-другому?
Вопрос был задан едва ли не скучающим тоном, и Фишер почувствовал, как его первоначальное удивление сменяется негодованием.
– Что ты имеешь в виду?
Беверли Уортон лежала, опершись на локоть и положив руку с длинными тонкими пальцами ему на живот.
– Не догадываешься?
Сексуальное возбуждение соперничало в нем с уязвленной гордостью.
– Разве я что-то плохо делаю?
Она улыбнулась, и он снова ощутил, что не может перед ней устоять. Каждое движение словно подчеркивало ее ошеломительную красоту, которой он любовался с разных сторон и при разном освещении.
– Да нет. То, что ты делаешь, ты делаешь очень хорошо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118