» В свою последнюю минуту он должен увидеть не Ливадию, не отца с маменькой, а Анну. Ее!...Он хочет увидеть Анну!И он увидел Анну.Она стояла над ним, вся в чем-то белом. Если на том свете обитают ангелы, то, наверное, они выглядят именно так.Мишелю стало ужасно хорошо.Анна склонилась еще ниже, и он почувствовал ее запах.Губы ее зашевелились. Она что-то говорила, но он не слышал ее.И тогда она стала уходить, удаляться, растворяться в тумане... Как быстро!... — расстроился Мишель. Как мало отпущено смертному на прощание с его миром... Пусть бы еще хотя бы минуту...Анна исчезла, но на ее месте возник другой ангел, совершенно Мишелю не знакомый. Тоже весь в белом, но ангел мужского пола. Он бесцеремонно ворвался в лучшее его воспоминание, стал трогать и ворошить его.«Ах, оставьте!» — хотел сказать, хотел отмахнуться от него Мишель.Но ангел был приставуч, он не уходил, разрушая своим нежеланным присутствием торжественной миг последнего ухода. Он ощупывал его холодными пальцами.— Да сгинь же ты! — отчаянно крикнул Мишель, защищаясь от назойливого видения.— Вот и славно, — чему-то обрадовался посторонний ангел.И тут же к нему подлез другой ангел — огромный, тучный, похожий на зарезанного Федькой Валериана Христофоровича.Значит, он тоже?! Значит, души умерших могут встречаться и могут вместе путешествовать по загробному миру? — обрадовался Мишель неожиданной компании. Как хорошо!... То есть плохо, что Валериан Христофорович тоже... Но хорошо, что он теперь не один.Ангел в облике старого сыщика радостно улыбался и, нависая над ним, лез целоваться. Другой ангел его оттаскивал и кричал:— Вы что, с ума спятили, вы его сейчас раздавите!Как будто бестелесный ангел может раздавить такого же бестелесного ангела!Хотя верно — дышать отчего-то стало труднее. Дух Валериана Христофоровича был столь же могуч, как его бренное тело.— Ага, очухались, милостивый государь? — проорал в самое ухо ангелоподобный сыщик. — Что ж вы, батенька, всех нас так пугаете-с?...И сон отступил. Или бред... Или смерть...Не было никакого рая — была белая палата, был Валериан Христофорович в линялом больничном халате, рядом с ним был врач и была Анна. Живая.— Где я? — спросил Мишель.— Да уж, будьте уверены, не на небесах! — радостно прокричал Валериан Христофорович.Но теперь Мишелю было не до него. Уж коли оба они остались живы и им не придется путешествовать за компанию по миру теней, то теперь он хотел видеть не его...Он глядел мимо Валериана Христофоровича на Анну, которая не подошла к нему, а стояла, привалившись спиной к стене, скрестив руки на груди, и почему-то плакала.— Я здесь, я живой, — сказал Мишель.И Анна кивнула, все так же продолжая плакать. Плакать и сквозь завесу бегущих по щекам слез счастливо улыбаться...Он был без сознания три недели.Врачи были уверены, что он не выживет. Потому что в полузаброшенных, нетопленых, почти лишенных лекарств больницах редко кто-нибудь выживал. Все через день-два после поступления благополучно помирали, перекочевывая в такой же холодный, как палаты, морг, а после — на кладбище.— Мы все, что могли, сделали-с — пулю удалили-с, ныне все зависит от крепости его организма, — разводили руками врачи. — Ему бы теперь уход и хорошее питание. Да где их взять-то?...Взяли!В тот же день хлопцы притащили и поставили в палате печь-буржуйку, сложив подле нее запас дров, подозрительно напоминавших какие-то изрубленные буржуйские мебеля.Довольный собой, Валериан Христофорович принес несколько мерзлых куриных тушек, связанных гирляндой, кусок настоящего масла и какие-то лекарства.— Откуда? — ахнули все, глядя на такое богатство.— Да все оттуда же, с Хитровки-с! — ответил Валериан Христофорович.И тут только все заметили, что он без своей буржуйской шубы.— А где же ваша шуба?— Зачем мне шуба? — ворчливо ответил Валериан Христофорович. — Скоро весна. Да и не новая она — попортил ее Федька-то...Ну а сиделку искать не пришлось.Анна сбросила шубку и потребовала себе халат.— Барышня, здесь раненые, тифозные больные, того и гляди какую-нибудь заразу подхватите! — качали головами врачи.Но Анна была непреклонна.Две недели она не отходила от Мишеля, заодно успевая выносить судна и перебинтовывать других больных. Ночами, когда не было работы, она садилась подле койки Мишеля и, подперев щечки кулаками, долго и пристально глядела на него, гладила его небритые щеки.— Ты только не умирай... — просила она шепотом. — Пожалуйста, не умирай!... Ну что тебе стоит...И как знать, может быть, единственно только ее мольбами и молитвами душа Мишеля удержалась на этом свете. На самом-самом краешке!...Держать раненого в больнице далее смысла не имело, и Анна перевезла Мишеля к себе домой... К ним домой... С утра до вечера она хлопотала, готовя ему немудреную снедь — все больше кашки и супчики, кормя ими Мишеля с ложечки.— К чему так-то, — смущался Мишель. — Я вполне оправился, чтобы делать все сам.И пытался встать с кровати. Но Анна мягко укладывала его обратно.— Нет уж, ты не противься, ты теперь должен меня слушать! — грозно хмуря бровки, говорила она. — И даже не возражай!...Иногда Мишелю казалось, что она играет с ним, как с любимой куклой, в какую-то только ей известную и крайне приятную для нее игру. В такие моменты он не был для нее мужем, а был ребенком, за которым она ухаживала, которого одевала и раздевала, баюкала и кормила с ложечки.— Ай, молодец! — хвалила она его, когда он доедал кашку. — Умница ты мой, целую тарелку скушал!И лицо ее при этом светилось счастьем.И в эти моменты он тоже видел в ней не любимую женщину, не жену, а мать их будущего ребенка. За которым она, наверное, будет ходить так же радостно и самозабвенно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80