— Мне нужно осмотреть больную.— Да-да, конечно...Мишель вышел из комнаты, тихо притворив за собой дверь.Минут десять он томился в темном коридоре, прислушиваясь к тому, что происходит в комнате. Но ровным счетом ничего не слышал.Наконец дверь приоткрылась.— Где вы там? Идите-ка сюда, — позвал доктор. — Мне нужна ваша помощь.Анна лежала на спине, открытая по пояс, в тонкой, полупрозрачной сорочке, под которой угадывалось ее тело.— Будьте любезны, поднимите больную, — попросил доктор.Мишель стоял в нерешительности, боясь приблизиться к Анне.— Вы меня слышите?... Подержите ее, мне нужно послушать спину.— Да, конечно! — очнулся Мишель.Аккуратно подсунул под спину Анны руку, приподнял, усаживая ее на постели и поддерживая за плечи. Почувствовал запах ее близкого, горячего тела...Доктор присел на кровати, сбросил с плеч Анны бретельки и приспустил сорочку со стороны спины. Но спереди она тоже поползла вниз, обнажая ключицы и начало груди.Мишеля бросило в жар. Сердце его отчаянно заколотилось.Он отвернулся.Доктор, сунув узкий конец стетоскопа в ухо, приложил широкий к спине больной, внимательно прислушиваясь. И даже глаза прикрыл.Послушал в одном месте, в другом, в третьем... Приложил к спине пальцы левой руки, по которым постучал пальцами правой, прислушиваясь к тону.— Благодарю вас...Мишель осторожно, боясь, что сорочка окончательно спадет, уложил Анну обратно на постель.Снова полил доктору на руки, выжидательно глядя на него.— Что с ней? — все же не удержался, спросил он.— Вы, сударь, кем приходитесь больной? — поинтересовался доктор, вытирая руки.Мишель на мгновение растерялся. Как тогда, подле двери черного хода.— Знакомая, — точно так же, как тогда, ответил он. — Ее отец просил приглядеть за ней. — И почувствовал, как неубедительно, как фальшиво звучат его слова.— Н-да... — вздохнул доктор. — Тиф у нее, милостивый государь. Обыкновенный брюшной тиф.Мишель посмотрел на мечущуюся в бреду Анну.— Может, отвезти ее теперь в больницу? — спросил он.— Это как вам будет угодно, — пожал плечами доктор. — Впрочем, какие теперь больницы... Вот вам рецепт на получение микстуры, — чиркнул что-то на листке доктор. — Аптеку господина Шварца, что на Покровке, знаете?...— Знаю, — кивнул Мишель.— Давайте по десять капель четыре раза в день. Ну и, конечно, побольше поите, делайте холодные компрессы на лоб и спину, а ежели жар не спадет — обтирайте тело спиртом и обмахивайте полотенцем. Есть у вас спирт?— Спирт?... Не знаю... Наверное, нет.— Тогда обтирайте одеколоном или водкой, — посоветовал доктор.— Скажите... Она... не умрет? — тихо, боясь услышать ответ, спросил Мишель.— Сие, сударь, я сказать вам не могу, — развел руками доктор. — Все будет зависеть от крепости ее организма и воли на то всевышнего. Впрочем, дама она молодая, так что даст бог поправится. Впрочем, ничего обещать не могу-с!... — И доктор замер на пороге.Ну да, конечно!...Мишель пошарил в кармане, вытащил все имеющиеся у него деньги и сунул их в руку доктору.— Благодарю вас, — поклонился тот. — Если потребуется моя помощь — милости прошу-с!И, кивнув еще раз, вышел.Мишель остался один. Один на один с Анной, которую бросать теперь было никак нельзя! Невозможно!Мишель постоял с минуту, глядя на больную, а потом, решительно сбросив пальто, направился на кухню рубить дрова для печи, чтобы нагреть воды...Теперь для него все стало ясно и понятно.Теперь он был хоть кому-то нужен. Нужен — Анне.Лишь бы она не умерла, лишь бы выкарабкалась!... Глава 4 Тяжела лямка солдатская, да не на плечо давит, а на саму-то душу! Иной раз волком взвыть хочется!Утром чуть свет труба взыграет, солдат марш с тюфяка теплого, чуть помедлил — унтер-офицер сует тебе в морду пудовым кулачищем, да так, что зубы наземь горохом сыплются. Не зевай, поторапливайся. Да радуйся тому, что вовсе не прибил, а то всяко бывает!Жаловаться на него не моги — не то вовсе со свету сживет! Выше унтера у солдата начальника нет.— Ну чего раззявился — торопись! — орет унтер на Карла, в упор уставившись. — Так тебя растак... — И матушку его поминает.Уж как Карл ни старается, а угодить унтеру никак не может. Невзлюбил его унтер, может, за то, что тот шибко грамотный. Остальные солдаты из дальних деревень взяты — право от лево отличить не способны, отчего приходится вязать им к ногам пуки сена да соломы да так на плацу и командовать:— Сено-ом... с места шагай!... Солом-ой — стой!... Только так вместе и шагают, а ежели без сена — то вразнобой.А Карл тот непрост — счет знает, в грамоте лучше иного офицера разумеет, да сверх того по-иноземному лопочет — по-немецки и еще по-голландски. Шибко умный... Такого солдата ежели зараз в бараний рог не скрутить — наплачешься после. Вот и старается унтер, сбивает с него спесь:— Как стоишь?!Как надлежит стоит — во фрунт, в струнку, навытяжку, поедая глазами начальство.— Живот подбери. Грудь — колесом!... Да смотри злей — чай, не на отпевании!Втягивает Карл живот, грудь надувает, тянется так — аж ноги в коленках дрожат, а в зобу дыхание спирает. Глядит орлом, аки солдату Петрову положено. А все-то — без толку.Иные солдаты давно по отведенным им квартирмейстером домам разошлись тюфяки щеками мять, а его все по плацу гоняют, заставляя ружейные приемы выделывать.— Штыком коли... Ать-два!Фузея тяжелющая, еле-еле ее Карл в руках ворочает. На правую ногу припадет, согнется, вперед штыком ткнет раз да другой, норовя угодить невидимому врагу в брюхо, обратно выпрямится, по стойке «смирно» встанет.Счас бы передохнуть чуток.А унтер знай себе командует:— Прикладом супротивника бей... Ать-два!Перехватит Карл фузею, как то артикул воинский велит, перевернет и ну колотить врага прикладом сверху, да сбоку, да сызнова сверху.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80