Вскочил на ноги, побежал.Но куда ему было до Митяя!Когда добежал до переулка, тот, встав на колени, уже душил сообщника бандита, вцепившись ему в глотку двумя руками, трепля его и колотя о снег затылком.— Прекратить! — рявкнул Мишель. — Немедленно прекратить! Я приказываю!Но Митяй, мельком взглянув на него и, кажется, даже не узнав, а лишь злобно ощерившись, продолжил свое дело.Голова жертвы моталась, как у тряпичной куклы.Ну что же делать-то?...И уже ни к чему не призывая, Мишель налетел и ударил Митяя кулаком в лицо. Тот, от неожиданности расцепив руки, отлетел в сторону.Но быстро вскочил и стал лапать пальцами бок, где у него обычно болталась кобура с маузером, которого теперь, к счастью, не было.— Вы — меня!... — свирепо шипел Митяй. — Вы тоже!... Вы с ними!... Вы заодно!...И, сжав кулаки, пошел на Мишеля.— Стой, дурак! Если ты теперь прибьешь его, то мы никогда не найдем того, второго! — успел-таки крикнуть Мишель.Митяй встал. Как вкопанный.— Он свидетель, единственный, — уже спокойнее сказал Мишель. — Если хочешь сыскать убийцу Сашка, не трожь его!...Сашка свезли в мертвецкую ближайшей больницы.— Надо бы его батюшке с матушкой сообщить, — тяжко вздохнул Валериан Христофорович. — Беда-то какая!— Нет у него никого. Один он, — хмуро ответил Митяй. — Сами похороним, с оркестром, как героически погибшего за свободу угнетенных пролетариев всего мира!И опять слова...Свидетеля допрашивали в кабинете Мишеля. Тот с большой опаской косился на стоящего подле Митяя. И, возможно, из-за его близкого присутствия сильно не запирался.— Тебя звать-то как? — для завязывания отношений спросил Мишель.— Меня-то? Так Анисимом мамка с папкой кликали, — ответил парень, такого же примерно возраста, что Сашок.— И откуда ж ты такой взялся, Анисим?— Я-то?... Так ить с-под Пскова мы... Дома-то голодно, скотина вся пала, вот в Москву и подались.— Грабить? — хмуря брови, спросил Мишель.— По-разному, как придется, — простодушно ответил парень.— А колье откуда взяли? — поинтересовался Мишель.— Известно откуда! — шмыгнул носом парнишка. — У буржуя одного иксприровали.— Экспроприировали, — поправил его Мишель. — А как?— Так известно как, — мотнул головой арестант.— Прибили, что ли? — уточнил Мишель.— Ну...— Где он жил?— Он-то? Так ясно где — на Самотеке. Лавка у него там. Ю... ювле... — пытался выговорить он трудное слово.— Ювелирная?— Во-во, она и есть... Часов там и каменьев всяких видимо-невидимо. Буржуй — он буржуй и есть!Мишель красноречиво взглянул на Митяя.Тот отвел глаза.— Навел-то кто? — встрял в допрос Валериан Христофорович.— Так не знамо... Можа, приказчик ихний — Михей Пантелемоныч?... Федька-то сказал, он знает, где золото запрятано, а без него будто бы его ни в жисть не сыскать! Так он показать вызвался и цельну четверть за то запросил.Дальше все понятно — прознавшие про золото урки быстро собрались в шайку, пришли темной ночью к ювелиру, который тут же, при своей лавке, жил, прибили гирькой на цепочке его, а случись в тот момент домочадцы, то и их тоже, и все, что плохо лежало, выгребли, а на следующий день по дешевке спустили на Сухаревке.— Все продали-то? — участливо спросил Мишель.— Не-а! — вздохнул душегуб. — Тока часы одни. А боле не успели.— А напарник твой, тот, что сбег... Как его зовут-то? — невольно подстраиваясь под тон допрашиваемого, поинтересовался Мишель.— Его-то?... Известно как... Федькой кличут.— А фамилия?— Незнамо как... Федька он. Завсегда Федькой был. Еще Сычом прозывают.Выходит, Федька Сыч.Мишель обернулся к Валериану Христофоровичу, который преступный мир знал куда лучше его. Но тот лишь головой покачал.Теперь все перемешалось, все с ног на голову встало — и у бандитов тоже. Раньше клички им навроде паспорта были — всегда по ним можно было нужного человечка сыскать, а нынче — нет.— Где ж его теперь искать-то, Федьку твоего? — прикидываясь простачком, спросил Мишель.— А зачем те? — насторожился бандит.— Ну как же, он вот ныне твои камушки сдаст да к марухам пойдет, — сказал Валериан Христофорович. — А тебе — каторга! Неужто не обидно?— Оно, конечно, так, — вздохнул арестант. — Но тока ежели я про него чего скажу, он меня опосля зарежет.— А мы не дадим! — пообещал Мишель.— Ну да! — не поверил бандит. — Вы вона своего не сберегли, а меня и подавно-то!...Допрос зашел в тупик. Было понятно, что ежели теперь он ничего не скажет, то после — тем паче!— Ах ты, контра!... — вскипел Митяй.Мишель глянул на него, чуть заметно кивнув. Тот все понял, словно только того и дожидался. Вернее всего — дожидался...— Ну, все! — рявкнул он.Бандит испуганно втянул голову в плечи. Запричитал:— Чего этоть... чего он-то!... Держите его все-то!...Митяй сделал шаг и, сграбастав бандита за грудки, стал трясти, бешено вращая глазищами, так что голова с плеч чуть не скатывалась. И было не понять, то ли он это взаправду, то ли нет.— Ай-яй! Ай-яй! Помилосердствуйте, дядечки! — вопил как резаный бандит.— Погоди, не трожь, оставь его! — всерьез забеспокоился Мишель.Но Митяй уже вцепился тому в глотку, отчего угроза угодить на нож Федьке показалась арестанту куда как менее страшной, чем лишиться жизни прямо теперь же.— Ой, дядечки, не надоть! — захрипел он. — Я же все-то скажу! Я же знаю про Федьку-то!...Митяя насилу втроем оттащили, так ему хотелось расквитаться за Сашка!— Ну? — спросил Мишель, на всякий случай держа бьющегося в злобе Митяя на расстоянии вытянутой руки. — Коли знаешь — говори!— На Хитрованке он, у Юсупа-татарина в нумерах. Там его искать надоть!— Не врешь?— Богом клянусь! Любаня там — маруха его, он завсегда, ежели при деньгах, к ей идет. Тама, у ей, его нынче иишшите.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80