– Когда у вас найдется время, можем покататься на моем катере, – сказал я.
– У вас есть катер?
Честно говоря, у меня его не было, следовательно, я взял не совсем верный курс. Но у меня была собственность в районе порта и пристань, и потом можно сказать, что катер ушел на дно.
– Я остановился в доме своего дяди. Это в районе порта.
– В районе порта?
– Верно. Поехали.
Мы проезжали через район ферм и виноградников.
– Осень здесь скучная и тянется долго, – сказала Эмма. – В садах полно фруктов, и большинство овощей еще не убрано. В Новой Англии ко Дню благодарения случаются снегопады, а здесь в это время мы собираем урожай. Я болтаю без умолку?
– Нет. Ваши слова рисуют чудесную картину.
– Спасибо.
Мне почудилось, что уже пройдена первая лестничная площадка на пути к спальне.
В основном же мы вели себя непринужденно и весело, как люди, которые немного нервничают, зная, что все завершится постелью.
Мы приближались к длинному подъезду большого викторианского дома.
– "Большая накрашенная леди", – сказала Эмма.
– Где?
– Дом. Мы так называем старые викторианские дома.
– А! Верно. Между прочим, моя тетя когда-то была членом исторического общества Пеконика. Ее звали Джун Боннер.
– Знакомое имя.
– Она знала Маргарет Уили. Моя тетя родилась здесь, поэтому она и уговорила дядю Гарри приобрести этот дом.
– Как ее девичья фамилия?
– Не помню – может быть, Уайтспунгемптоншир.
– Вы смеетесь надо мной?
– Вовсе нет, мадам.
– Выясните девичью фамилию своей тети.
– Хорошо. – Я остановился перед «накрашенной леди».
– Если она из старинной семьи, я могу найти ее фамилию. У нас на всех достаточно много информации.
– Да? Много семейных тайн?
– Встречаются.
– Может быть, Джун из семьи, в которой занимались конокрадством и проституцией?
– Возможно. В моей родословной таких много.
Я рассмеялся.
– Может быть, ее и моя семья имеют родственные связи. Мы оба, возможно, тоже связаны.
– Не исключено. – Мысленно я стоял на верхней площадке в десяти футах от двери спальни. В самом деле я еще сидел в джипе.
– Вот мы и приехали, – сообщил я, выходя из машины.
Она тоже вышла и смотрела на дом.
– И это ее дом? – спросила Эмма.
– Был. Она умерла. Дядя Гарри хочет, чтобы я купил его.
– Он слишком большой для одного человека.
– Могу разделить его пополам.
Ладно, скорее в дом, надо обойти первый этаж, послушать автоответчик, там, конечно, ничего нет, затем на кухню выпить пива и на заднее крыльцо, где ждут два плетеных кресла.
– Я люблю смотреть на море, – сказала она.
– Это место как раз создано для этого. Я сижу здесь уже несколько месяцев.
– Когда вам надо возвращаться на работу?
– Точно не знаю. Во вторник мне идти к врачу.
– Как получилось, что вы занялись этим делом?
– Начальник Максвелл.
– Я не вижу вашего катера.
Я посмотрел в сторону запущенной пристани.
– А! Он, должно быть, потонул.
– Потонул?
– Ах да, вспомнил. Он в ремонте.
– А что у вас есть?
– Китобойное судно.
– Вы умеете управлять лодкой?
– Вы хотите сказать, парусной лодкой?
– Да. Парусной лодкой.
– Нет. Я интересуюсь моторными катерами. А вы управляете парусной лодкой?
– Немного.
И так далее и тому подобное.
Я снял пиджак, обувь и засучил рукава. Она сняла сандалии, и мы оба стояли босиком. Бежевые трусики сползли.
Я взял бинокль, и мы по очереди смотрели на залив, на лодки, заболоченные земли, которые в мои детские годы называли просто болотом, на небо. Я пил уже пятое пиво, и она держалась наравне со мной. Мне нравятся такие женщины. Она уже была слегка навеселе, но сохраняла ясную голову и твердый голос.
– Хотите осмотреть дом? – спросил я.
– Конечно.
Первая остановка произошла на втором этаже в моей спальне, это была и последняя остановка.
Эмма действительно сбросила свой скудный наряд за три секунды. Прекрасный загар, упругое тело, все было при ней в точности, как я и представлял.
К этому моменту я все еще расстегивал рубашку. Она наблюдала, как я раздеваюсь, и разглядывала прикрепленную к ноге кобуру с револьвером.
Многих женщин не интересуют вооруженные мужчины.
– Мне положено носить это по закону, – сказал я. Это было правдой в отношении Нью-Йорка, здесь же это было не обязательно.
– Фредрик тоже носит оружие, – сказала Эмма.
– Интересно.
К этому моменту на мне уже ничего не было, она подошла и дотронулась до моей груди.
– Это ожог?
– Нет, дырка от пули. – Я повернулся к ней спиной. – Видите, вот где она вышла.
– О Боже!
– Всего лишь поверхностная рана. А вот посмотрите на эту. – Я показал ей место, где пуля вошла в нижнюю часть живота, снова повернулся спиной и продемонстрировал выходное отверстие на ягодице. Рана на левой ноге оказалась менее интересной.
– Вас же могли убить! – воскликнула она.
Я пожал плечами.
– Пустяки, мадам.
Я был счастлив, что приходящая работница сменила постельное белье, что в тумбочке находились презервативы и мой детородный орган откликался на имя Эмма Уайтстоун. Я отключил телефон.
Я встал на колени рядом с кроватью, чтобы прочитать молитву. Эмма забралась в постель и обвила мою шею своими длинными ногами.
Словом, если не вдаваться в подробности, у нас все получилось неплохо. Сон застал нас в объятиях друг друга. Она чувствовала себя хорошо и не храпела.

* * *

Когда я проснулся, солнечный свет угасал в окне, Эмма спала на боку, свернувшись калачиком. У меня появилось ощущение, что следует подумать о более серьезных делах, нежели секс после полудня. Но о чем? Меня со всех сторон обложили мешками с песком, и если Макс и Бет не поделятся со мной результатами экспертизы и вскрытия, придется обходиться без технических преимуществ полицейской науки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132