Вы обязательно должны познакомиться с нашим музеем, если еще не успели.
– В самом деле я собирался сходить туда сегодня, но возникла необходимость приехать сюда.
– Музей открыт только по выходным. Но у меня есть ключ.
– Я позвоню вам. – Я взглянул на утес, выступающий на фоне плоской земли. – Это земля Гордонов?
– Да. Видите тот столб вон там? Это юго-западный угол. Вниз по дороге в ста ярдах отсюда находится юго-восточный угол. Земля начинается здесь, поднимается до самой верхушки утеса, затем спускается вниз на другой стороне и заканчивается на высшей точке прилива.
– Правда? Границы очерчены не совсем четко.
– Достаточно четко. Согласно обычаю и закону. Высшая точка прилива. Пляж принадлежит всем.
– Именно поэтому я люблю эту страну.
– Что вы говорите?
– Чистую правду.
– Я дочь американской революции, – сказала она, посмотрев на меня.
– Я так и подумал.
– Имена моих предков, Уили, значатся в этом городке с тысяча шестьсот пятьдесят третьего года.
– Боже мой!
– Они приехали в Массачусетс на корабле «Форчун» следом за «Мэйфлауэр». Потом поселились здесь, на Лонг-Айленде.
– Невероятно. Вы просто не успели сесть на «Мэйфлауэр».
– Зато я успела на «Форчун», – сказала Уили, оглядываясь. Я следил за ее взглядом. Справа к югу тянулось картофельное поле, а слева простирались виноградники. – Трудно представить, как здесь жили в семнадцатом веке. В тысячах милях от Англии, на месте этих полей стояли леса, деревья рубили топорами и вывозили волами, неизвестный климат, незнакомая почва, мало домашних животных, недостаток одежды, инструментов, пороха и патронов, кругом враждебные индейцы.
– Хуже чем августовской ночью в Центральном парке.
Миссис Уили пропустила мои слова мимо ушей.
– Таким людям, как я, трудно расстаться даже с акром земли.
– Верно. Но когда речь идет о двадцати пяти тысячах зеленых, то можно подумать. Однажды я нашел патрон от мушкета.
Миссис Уили посмотрела на меня как на слабоумного. Потом она сосредоточила свое внимание на Бет и тараторила еще некоторое время.
– Вы же не хотите, чтобы я вас провожала на самый верх? – Наконец сказала она. – Туда ведет тропинка. Подниматься нетрудно, но будьте осторожны, когда окажетесь на стороне моря. Там крутой спуск и почти нет точек опоры. Этот утес – последняя каменная гряда, оставшаяся от ледникового периода. Ледник остановился прямо здесь.
– Спасибо за уделенное нам время и терпение, миссис Уили, – сказал я.
Она пошла назад, потом взглянула на Бет и спросила:
– Как вы думаете, кто мог сделать это?
– Не знаю, мадам.
– Это не связано с их работой?
– В некоторой степени. Но не имеет никакого отношения к биологической войне или чему-то опасному.
Маргарет Уили ее слова не убедили. Она вернулась к своей машине, включила зажигание и уехала, оставив за собой облако пыли.
Мы нашли тропинку, и я пошел впереди. Тропинка вела через густые заросли, поросль дуба и несколько высоких, похожих на клен, деревьев, которые, по-моему, никак не могли быть банановыми деревьями. Бет в поплиновой юбке цвета хаки и обычных туфлях было нелегко. Я помогал ей подниматься в самых крутых местах. Она то подтягивала свою юбку, то подтягивалась сама, и моему взору открывалась пара хорошеньких ножек.
До верхней точки оставалось всего пятьдесят футов, не больше чем подняться на пятый этаж, с чем я раньше справлялся так легко, что еще хватало сил вышибить дверь, скрутить нарушителя, надеть на него наручники, вытащить на улицу и запихнуть в полицейскую машину. Но то время прошло. Подниматься же приходилось сейчас, и я чувствовал, что нетвердо стою на ногах. Перед глазами плясали черные круги, пришлось остановиться и опуститься на колени.
– Тебе плохо? – спросила Бет.
– Да... Сейчас пройдет... – Я несколько раз глубоко втянул воздух и пошел дальше.
Мы добрались до вершины утеса. Бет стояла рядом и смотрела на море. Мы оба вспотели, покрылись грязью и пылью, с трудом дышали и устали.
– Пора пить коктейль, – сказал я. – Поворачиваем назад.
– Подожди. Давай сыграем в Тома и Джуди. Скажи мне, что им здесь было нужно? Что они искали?
– Ладно... – Я встал на большой камень и огляделся вокруг. Солнце садилось, и на востоке небо становилось фиолетовым. На западе оно окрасилось в розовый цвет, а над нашими головами оставалось голубым. В воздухе плыли чайки, по глади залива пробегали белые барашки, на деревьях щебетали птицы, с северо-запада дул бриз, в воздухе стоял запах осени и соли.
– Мы провели день на острове Плам, – начал я. – Все время ходили по биологически опасной зоне, одетые в лабораторные халаты, в сопровождении вирусов. Принимаем душ, быстро добираемся до «Спирохеты» или парома, переправляемся через залив, садимся в машину и приезжаем сюда. Здешний простор и чистота укрепляют силы. Это жизнь... Мы захватили с собой бутылку вина и одеяло. Пьем вино, отдаемся друг другу, лежим на одеяле и смотрим, как на небе высыпают звезды. Может быть, мы отправляемся на пляж, плаваем или занимаемся серфингом под луной и звездами. От лаборатории нас отделяют миллионы миль. Возвращаемся домой, готовые провести еще один день в биологически опасной зоне.
Бет какое-то время стояла молча и, ничего не ответив, подошла к краю утеса, повернулась и направилась к единственному росшему на гребне большому дереву – скрюченному дубу десяти футов высотой. Она наклонилась, затем выпрямилась, держа конец веревки в руке.
– Смотри.
Я подошел и осмотрел ее находку. Веревка из зеленого нейлона с полдюйма толщиной и завязанная узлами через каждые три фута для того, чтобы было за что зацепиться руками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132