.. - В колледже
она была чем-то вроде символа положения в обществе, честно говоря. - Но ей
была противна сама мысль о том, что она будет жить за мой счет, она хотела
платить сама за себя, когда мы ходили в рестораны, такая уж она была
упрямая, даже глупо. И... ну, она зашла чуть-чуть слишком далеко. Решила,
что заработает больше всего, позируя для журналов, и - Господи, просто
взяла да сделала это, не сказав мне ничего.
- А зачем ей надо было говорить? Что за разница?
- Послушай, есть огромная разница между парочкой студенческих
набросков и журналами на каждой газетной стойке по всей стране!
Фотографии-то ведь остаются! Они повсюду болтаются! Они могли всплыть
через много лет...
Молл резко вдохнула воздух:
- Ага! А ты боялся, что всплывут?
- Послушай, ты должна понять, наконец. Я же говорил тебе, что все
спланировал заранее! Ты же знаешь, как это бывает - когда ты молод, тебе
кажется, что все это случится прямо завтра. Она могла мне все испортить! Я
не мог допустить, чтобы какой-нибудь подонок объявился с этими
фотографиями - а они были весьма внушительного размера, черт бы их побрал,
- и разослал их во все газеты в то время, когда пытался бы стать серьезной
фигурой в обществе! Я хочу сказать, представь себе такое, когда я,
например, боролся бы на первичных выборах! Так что... - Я безнадежно
махнул рукой.
- Так что вы поссорились?
- Ну, да... немного. Но я не просто бросил ее и всякое такое, я был
не так жесток. Просто дождался, когда все выдохнется само собой в течение
летних каникул. Мы говорили о том, чтобы поехать в Сингапур, но это... в
общем, сорвалось. А потом пришла зима... - Я пожал плечами. Закричала
чайка, дикий и одинокий вопль, и я слегка вздрогнул. - Следующим летом она
вышла замуж за другого, так что у нее это тоже было не слишком глубоким
чувством. Но не за того человека, какого я мог бы предположить, - а за
одного из своих художников, простого бесталанного маленького пьянчужку.
Последнее, что я о нем слышал, - это то, что окончил колледж и занимается
дизайном оберток для мыла. А о ней вообще ничего. Кроме того, что они по
сию пору женаты, если она не свернула его тощую шею к этому времени. Это
было самое близкое к любви чувство, которое я испытал в своей жизни, Молл;
но ведь это не могло быть очень близко, правда? И я должен продолжать об
этом думать.
Не знаю, какого ответа я ждал, но уже никак не чуть жалостливого
взгляда, которым меня наградили:
- Редко кто станет вспоминать о том, что обманулся, потеряв
драгоценное ради ложной выгоды, и еще реже - если обманул сам себя. Но
подумай о двух вещах. Первое: ей не надо почувствовать снег на губах,
чтобы понять, что пришла зима. И второе. Раньше политика не была ремеслом,
которым человек занимался как профессией. Это слово значило делать то, что
целесообразно, а не то, что предписывали правила.
Это было как заноза в хвосте. И к счастью, благовидный ответ,
вертевшийся у меня на языке, так и не сорвался с губ. Заходящая луна
впервые посеребрила горизонт, волны подхватили сверкающий луч и разнесли
его широкой полосой. В ответ сверху донесся голос часового, срывавшийся от
возбуждения и переходивший в высокий крик, похожий на вопль морской птицы.
- ПАРУС! ПАРУС!
- Как далеко? - проревел помощник капитана в говорящую трубу, которая
едва ли была ему необходима.
- КОРАБЛЬ НА ГОРИЗОНТЕ, ПРЯМО ПО КУРСУ! - Все задвигались, и с
треском раскрылись подзорные трубы. - ТРИ МАЧТЫ В ЛУННОМ СВЕТЕ! И КАКОЙ
ЗДОРОВЫЙ!
- Тогда, клянусь Богом, это может быть она! - пробормотал помощник. -
Держи руль, Молл! Старшина, поди разбуди штурмана и капитана. А вам лучше
уйти, сэр!
- Всего в одной-двух лигах впереди нас, - торжествующе объявила Молл.
- Не правда ли, на какой быстрой птичке мы летим! Мы их догоним, Стивен,
догоним! Если это "Сарацин", конечно, надобно сперва удостовериться. А не
то придется черт знает как расплачиваться, если откроем огонь по
какому-нибудь обычному торговцу или большому военному кораблю, который
разнесет нас в щепки как пиратов одним бортовым залпом.
- Откроем огонь... - Я ощутил, как по спине у меня стекают капли
пота; сгорбившиеся черные силуэты, стоявшие по всей длине поручней, вдруг
стали похожи на спящих кобр, готовых в любую минуту выплюнуть яд.
Реальность того, что мы собирались сделать, вдруг приняла устрашающую
форму. И непонятно, по какой причине - от возбуждения или еще от чего, но
обед и выпитое спиртное выбрали именно этот момент, чтобы взбунтоваться. И
тут мне пришло в голову, что на корабле была еще одна жизненно важная
точка, с которой я не познакомился.
- Э-э, Молл... кстати, а где... э-э... гальюн? - Наконец-то я
вспомнил правильно хоть один морской термин.
Молл указала рукой в направлении бака и находившегося за ним
бушприта:
- Там, наверху.
- Где наверху? На баке?
- Нет. Вон там над поручнем, вниз в концевой отсек и на бушприт. Там
есть лестница.
- Ты хочешь сказать - прямо в воздухе?
- Да, ради здоровья.
- Господи! - Я представил себе эту картину, и она показалась мне
отвратительной. - Зачем же акробатические трюки? Почему бы просто не
воспользоваться поручнем, раз он все равно общий?
- Капитан Пирс не хочет. И к тому же один легкий порыв ветра, и ты
получишь назад все, что отлил.
- Понятно, - сказал я и, спотыкаясь, направился в сторону сходного
трапа.
И только когда я осторожно прошел по баку к поручню, она крикнула мне
вслед:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138