..
— Я... привык...
Чуть-чуть улыбнувшись, она кивнула и, стуча каблучками сандалет, побежала дальше к отвесной лестнице в конце улицы.
Серж смотрел ей вслед с благодарностью. Еще несколько минут назад он ни за что бы не решился войти во двор, разузнать, не живет ли где-нибудь здесь Коше-лева. А теперь он это сделает. В городе, видно, принято так просто, доброжелательно обращаться к незнакомым людям...
Особняк занят каким-то учреждением, но во дворе большой дом. Даже сквозь ограду видно развешанное на балконах белье.
Могла ведь его сестра перебраться жить в этот дом;' Если спросить у «консьержки... И вдруг... немыслимый ответ: поднимитесь на третий этаж!..
Невероятно... И все же не уйти так. Никак не уйти, не попытавшись хоть что-нибудь узнать.Но как ни убеждал себя Серж, что все очень просто,— войти и спросить, он еще долго стоял на месте, оттягивая минуту, когда нужно будет, надавив пуговку звонка у дверей с табличкой «дворник», задать первый
вопрос.Консьержка, или, как, очевидно, принято говорить здесь, дворничиха, полная пожилая женщина, сидела у телевизора. Она обернулась, поправила на плече цветастый сарафан и с недовольным видом воззрилась на Сержа.
Он не ждал такого приема и растерялся.
— Что вы застряли в дверях, как каменный гость? — бросила она.
— Я зашел узнать...
— Вижу, что зашел. Нет покоя ни днем, ни ночью! Ну что там у вас? — все так же раздраженно спросила дворничиха.
Серж машинально сделал шаг назад. Жалкая, заискивающая улыбка искривила губы, словно перед ним стоял марсельский ажан.
— Простите, ради бога,— пролепетал он, шаря и не находя ручки дверей.
— Тю, ненормальный,— пробормотала дворничиха, немало удивленная таким оборотом.— Куда ж вы? — И, видя, что Серж сейчас убежит, схватила его за рукав.
Он не посмел высвободиться из ее рук и еще раз униженно повторил:
— Простите, я... Я не знал... — чего именно он не знал, Серж не пояснил.
Окончательно сраженная его извинениями и убитым видом, дворничиха оттащила его от дверей и миролюбиво сказала: ...
— Самодеятельность передают. Внучка у меня танцует. Вот и боюсь, как бы не пропустить. — Она обернулась к телевизору, чтобы получше услышать диктора, объявляющего очередной номер программы. — Наверное, после этой пары выступит. Так в чем дело?
— Ничего... Я пойду... Не буду мешать... — тихо произнес Серж.
— Вовсе вы не мешаете, говорите, что вам нужно,— спросила женщина уже совсем другим тоном и даже
улыбнулась, добавив: — Говорите же, чудак вы этакий. Бабы, что ли, испугались?
— Я... Может, вам известно... не живет ли здесь... Ко-шелева?— с трудом выдавил он.
— Кошелева? Кошелева... Нет, такой не числится.— Тон дворничихи снова изменился, отвечала она строго, по-деловому.
— Но раньше... раньше... жила? — Серж тревожно вглядывался в лицо женщины. Может, ей припомнится, разгладится морщина на переносице, оживятся глаза:— Ну как же, Кошелева...
Но лицо дворничихи не менялось. Она покачала головой и равнодушно сказала:
— Нет, не жила. Я сразу после войны приехала. Дом еще был разрушенный. И тот, что на улицу выходит, тоже.
Ничего от прежней раздражительности и грубости уже не было в ее обращении, и Сержа настолько это подбодрило, что он решился задать еще один вопрос:
— И потом отстраивали тот... что на улицу выходит?
— А как же! Все как есть восстановили. С лестницей одной сколько было возни. Красивая там лестница. Даже смотреть приятно. Сама я строителей повела, показала, где недостающие ступени взять. Возле совсем загубленного дома набрали...— уже с явным удовольствием рассказывала дворничиха, не забывая, однако, поглядывать на телевизор.
Серж понимал, что говорит она, вероятно, из вежли-вости, желая загладить грубость, которой его встретила, и мысли женщины заняты совсем другим. Но он все не уходил. Ведь убеждал себя, что встреча с сестрой не произойдет вот так, совсем просто. Убеждал, хотя где-то в глубине души все же надеялся.
— А как она выглядит, Кошелева? — спросила дворничиха и указала Сержу на стул.— Молодая она или старая?
Он поблагодарил, но не сел, а живо ответил, обрадованный этим явным знаком внимания:
— Ей, вероятно, сорок три — сорок пять лет. А выглядит...— Он запнулся. Ведь сестра могла быть совсем не такой, какой представлялась ему, и он неуверенно заключил: —Нет, не знаю, как она выглядит.
Дворничиха озабоченно покачала головой и посоветовала:
— Вы вот что, идите прямо в милицию. Скажете год рождения, имя, отчество, и через час вам представят адрес вашей знакомой...
Он должен был сказать «до свидания», поблагодарить. Должен был уйти, но вместо всего этого робко спросил:
— А тот дом... что на улицу... вы не знаете, кому он принадлежал?
— Жакту. Кому ж еще?! И до войны жакту. Ведомственные, они все больше новые.
Серж чуть было не спросил, кто такой Жакт. Но после слов о ведомственных домах сообразил, что фамилией непонятный «жакт» быть не может.
— И до революции — жакту? — Вопрос этот был задан даже в несколько шутливом тоне.
Женщина рассмеялась. Серж тоже улыбнулся, хотя ему вовсе не было весело. А если он ошибся? Если еще где-нибудь есть похожий дом, с такой же лестницей и канделябрами?..
— Старушка одна когда-то тут жила, так рассказыва- ла: хозяином того дома был буржуй, все, как есть, бро-сил и драпанул с беляками!
— Во Францию? — взволнованно спросил Серж. Он уже не сомневался. Все верно. Только бы узнать, где живет старушка. Только бы дворничиха снова не рассердилась, не выгнала его вон.
— Точно не скажу, куда удрал.
— А старушка... Где она живет?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52