.. Поехали!
Всю дорогу Кошелев был молчалив. Смотрел по сторонам, слушал бесчисленные «автомобильные» истории «дяди» Паши. К вечеру и тот поутих — устал вести машину.
С наступлением темноты устроились они ночевать в мотеле и с рассветом снова двинулись в путь.
Кошелев задремал и проснулся вдруг. Что-то слепящее ударило в глаза! Солнце!.. Поднималось солнце. Море, еще дымящееся туманом, подступило к самой дороге.
— Какая благодать!—улыбаясь и потирая занемевшую руку, сказал Кошелев.
— Больше не могу! — закричал «дядя» Паша и врезался «Пчелкой» в прибрежный песок.
Сбросив туфли, рубашку, брюки, он с разбега бросился в море. Завопил, загоготал, разбрызгивая воду, и поплыл.
Кошелев аккуратно сложил свои вещи и устремился за «дядей» Пашей. В первое мгновение его словно обожгло льдом. Но это ощущение сразу прошло и Кошелев поплыл, касаясь щекой воды, наслаждаясь свежим дыханием утреннего моря.
Далеко впереди, словно огромный дельфин, нырял и выпрыгивал из воды «дядя» Паша.
Море, гладкое, не проснувшееся, дымилось жемчужными туманами... И солнце не торопилось его будить.
Куда-то отошли, отступили от Кошелева тяжкие думы, сомнения. Он тоже закричал и, ударив ладонью по воде, поднял в воздух радужные брызги. Нырнул, стараясь рассмотреть голубовато-зеленое дно. Выползал здоровенный краб из-под большого коричневого камня. Водоросли на камне колыхались, выталкивая из своей чащи стайку серебристых рыбок. Левее - камня, среди песка, трава... луговая трава... засеянное поле...
Вырвавшись на поверхность, Кошелев крикнул, просто так, от избытка чувств:
— Благодать! Какая благодать! — и опять поплыл, рассекая подбородком воду. Подумалось, что сейчас, вернувшись, он увидит Вавилова, и тот радостно скажет: «Вам повезло! Я разыскал Наденьку!» Самое главное, самое важное, ради чего он все эти годы тянул лямку... Есть Наденька... Надежда... Для нее бы жить, работать. Все для нее. Хоть теперь она почувствует его любовь, заботу, если не в его силах, было прийти на помощь, когда она нуждалась в поддержке.
Он почему-то был уверен, что найдет Надю. Именно сегодня найдет. Вавилову обещали ответить через несколько дней. Он интуитивно чувствовал, что встретится с сестрой. Даже самые большие расстояния для самолета вопрос нескольких часов. Какой будет эта встреча? Наверное, у Наденьки дети есть — его племянники. Мальчишка — вроде авиамоделиста Пети, тоже позовет его, Кошелева, в свой Дворец пионеров.
Такой рождается день! Такой ясный день непременно принесет добрые вести. И Кошелев радовался солнцу, морю, дельфиньей резвости «дяди» Паши. Доброму предчувствию...
Если б навсегда ушло, пропало гнетущее одиночество!..
— Жаль выползать из моря, но надо ехать! — объявил «дядя» Паша.— Ох, жаль, «Пчелку» в соленой воде не выкупаешь!..
«Пчелка» тяжело выбиралась из песка на дорогу.
Они ехали мимо сел, обезлюдевших в эту страдную пору, мимо сверкавших на солнце лиманов, отделенных от моря узкой кромкой земли, по которой пролегало шоссе.
Справа подковой у бухты, контурами высоких зданий заводских труб, ажурных пик радиостанций — вставала вся в зелени Одесса...
Скорей бы доехать!.. Странно, что не только известия о сестре ждет он. Ему хочется увидеть Вавилова и особенно Галину... Очень хочется их увидеть... Что принесет ему сегодняшний, так светло начавшийся день?.. Какие радости, а может, печали?.. Жюлю бы рассказать, сколько событий, сколько переживаний выпило на его, Кошелева, долю. Вот уж кому надо будет нее, все подробно рассказывать. И обязательно сегодня написать другу письмо. Хоть несколько слов...
Лавируя среди машин, запрудивших широкую улицу, по обеим сторонам которой тянулись заводы, «дядя» Паша сказал:
— В гостиницу, конечно, заезжать не будем. Прямо к нам. То есть к Юрке.
— Но я не брит, да и рубашка... Взгляните, на кого я похож? — возразил Кошелев, стараясь не поддаться искушению ехать сразу же к Вавилову.
— Рубашка, бритье — все это чепуха! — объявил «дядя» Паша.— В багажничке— только руку протянуть — походный «Спутник». Брейтесь в свое удовольствие. А рубашку можно мою надеть. Хотя лучше взять у Иннокентия или у Юрки... Глупо задерживаться из-за какой-то рубашки!
Кошелеву, после довольно продолжительного пребывания в обществе «дяди» Паши, тоже показалось, что задерживаться «из-за какой-то рубашки» действительно ни к чему. И тут же, как бы со стороны, Кошелев увидел себя, с удивлением наблюдающим появление «дяди» Паши в чужой пижаме. Сейчас бы это и ему показалось не очень странным. Главное — поскорее встретиться с Вавиловым...
Однако ни Вавилова, ни Зики дома не оказалось. На кухне хозяйничали Лена с Иннокентием и вторым прия-
телем «дяди» Паши, который был представлен Кошелеву и назвался Глебом.
— Вареников с вишнями, конечно, нам, ироды, не оставили?—трагически воскликнул «дядя» Паша, первым делом заглянув в холодильник.
— Когда они были, вареники?! Вспомнил! — рассмеялся Иннокентий, худой, носатый парень, с наголо остриженной головой.— Кстати, с варениками Глеб порезвился. Всякие приличия позабыл! И о своих двадцати килограммах лишнего живого веса тоже.
— Думают и говорят постоянно о еде люди сугубо примитивные. Запомни! Но если ты таким уж родился, могу сообщить: сегодня у нас чебуреки,— утешила, наконец, мужа Лена. Она была под стать «дяде» Паше, высокая, сильная, с огромным рыжим коком туго взбитых волос.
Лена строго оглянулась на своих помощников, и те с удвоенной энергией принялись заг дело. Глеб, круглый животик которого был обвязан полотенцем, крутил мясорубку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52