— Ерунда! Тетя Маня рада и счастлива, что сумела нам чем-то помочь,— успокоил его Вавилов.— Значит,
итог мы можем подвести такой: через матросский клуб искать Фомичова, а Нюра отпадает. Не зная фамилии, мы ее не найдем.
— Да, Нюру нам не разыскать... А Наденька могла выйти замуж, изменить фамилию, еесли только... она жива.
— Во всяком случае, я уже был в милиции и просил разыскать Кошелеву. Завтра я сообщу туда ее имя и приблизительный возраст... Что же касается Нюры, то ей теперь должно быть около семидесяти. Возраст немалый. Надо еще разыскать начальника лоцдистанции, бывшего боцмана моего отца. Он знал и капитана, и Ларису Александровну, преподавателя ликбеза. Мог, безусловно, знать и Нюру. Порасспросим об этом начальнике старых капитанов, лоцманов, пороемся в архивах. И разыщем этого начальника, опять-таки, если он жив. Нам стало известно о каком-то родственнике, помогавшем капитану учиться. Если он хотел увидеть Кошелева капитаном, то и дальше интересовался его. судьбой.
— Родственник во всех случаях отпадает. Он...— Сергей Владимирович запнулся и затем смущенно закончил: — Если он помогал моему отцу, следовательно, был человеком состоятелт-шм, да и по возрасту гораздо старше его... Нет, его в живых, разумеется, нет.
— Согласен. Остается еще белый офицер. Племянник Сабининых. Но он, вероятно, эмигрировал.
— Не думёю, если бы эмигрировал, то разыскал бы моих деда и бабушку, постарался бы как-нибудь перед ними оправдаться.
— Верно! Совершенно верно. А вообще, на черта нам нужен этот подонок? На его совести, вероятно, немало Кошелевых... Вряд ли ему удалось избежать заслуженной кары... Троллейбус! — крикнул Вавилов, устремляясь к машине. Но было ясно, что до остановки им не добежать, и троллейбус только озорно сверкнул на прощанье красным глазом.
— Очень мило! — с досадой проворчал Вавилов.— Пошли дальше.
— Вы где живете? — спросил Кошелев.
- На юго-западном массиве. Порядочное расстояние. Сто тридцать третьим автобусом к нам ехать. Но сначала я вас провожу.
— Нет уж, любезный Юрий Евграфович!.. Провожу вас я... И знаете что... пойдемте-ка ко мне ночевать. Вам завтра работать — не успеете отдохнуть. Я столько доставляю вам хлопот. Надо же вам отоспаться,— озабоченно говорил Кошелев.— Мне, право, совестно.
— Опять?! К вам ночевать, говорите? — Вавилов рассмеялся.— Меня Зика через милицию начнет разыскивать. Ладно, провожайте до автобуса... Так к чему мы пришли? Мы пришли к тому, что нам надо разыскать Фомичова — начальника лоцдистанции, Нюру и через них Наденьку. Если с нашей милицией ничего не получится.
— А через милицию, вы думаете, не получится? — взволнованно спросил Кошелев.
— Не так скоро. Завтра днем мы отправимся в матросский клуб знакомиться с ветеранами. Идет?
— Идет. И автобус идет. Смотрите, ваш! Сто тридцать третий! Где остановка?
— Прошли остановку! — Вавилов подошел к обочине дороги и поднял руку.
Неожиданно автобус остановился.
— Едем ко мне? — вдруг предложил Вавилов и взял Кошелева под руку.
— Ну что вы?! Неудобно...
Шофер автобуса, выглянув из кабины, нетерпеливо сказал:
— Туда или сюда! Да —да, а нет —нет! Давайте, хлопцы, не тяните резину.
— Давайте, хлопцы... сюда! — Вавилов потянул за собой Кошелева, который почти не сопротивлялся, и оба плюхнулись на свободные места.
По пути шофер еще не раз останавливался, чтобы подобрать загулявших пассажиров. Ввалилась группа юношей и девушек, возвращавшихся с морской прогулки.
— Удивительный автобус, всех забирает,—сказал Кошелев.
— Наш, сто тридцать третий! К нам на массив ходит,— не без гордости пояснил Вавилов.
— Но я еще не знаю, что такое «наш» и что такое «массив».
— Юго-западный массив, в основном, заселен молодежью: рабочими, моряками.
— Теперь понятно... В Марселе тоже есть такие кварталы.
— Сто тридцать третий — самый удобный .и короткий маршрут из города к нам. Шоферы, в большинстве своем,
у нас живут. Поэтому и делают для своих товарищей и соседей остановки, не предусмотренные расписанием.
— Позвольте, но на Слободке тоже не дворяне на остановке собрались, а шофер не пожелал их взять,— улыбнувшись заметил Кошелев.
— О, это уже относится к категории безобразий. Если у человека мерзкий характер, он непременно насолит ближнему. Такое у нас бывает, к сожалению, далеко не только с шоферами автобусов. Но ничего, общими усилиями приводим их к норме.
— Ребята, на Парашютной никто не выходит? — спросил шофер.
— Никто! — хором ответили пассажиры.
Автобус остановился на пересечении двух широких проспектов. Люминесцентные лампы бросали мягкий свет на блестящую полоску асфальта, на молодые деревья. Первые этажи — витрины больших магазинов. Выше — темные окна квартир. Толькое кое-где еще горел свет.
— Все давно спят. Как только мы явимся к вам в такую пору? — обсспокоенно спросил Кошелев. Ведь Вавилов живет не один, подумал тут же, он упоминал о Зи-ке, очевидно, своей жене. Как можно будить женщину так поздно ради незнакомого ей человека? — Я вернусь этим же автобусом в город!
Но Вавилов словно ничего не слышал и, взяв его за локоть, сказал:
— Нам сюда, направо.
Мимо дворика, окруженного плакучими ивами, вела широкая аллея в глубь квартала.
— Какой же это рабочий район?! Ведь мы в прекрасном современном городе! — воскликнул Кошелев.
— Не спорю! Не спорю! — с довольным видом отозвался Вавилов.— А воздух какой! Вокруг степь, туда, подальше,— море.
— На килограммы такой воздух можно продавать! Но подождите, подождите, Юрий, мне как-то неудобно в такое время.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52