И далее он формулирует эту мысль еще более категорично:
<Особенность необходимого соучастия заключается в том,
что сам закон, с учетом специфики проявления обществен-
ной опасности конкретных деяний, выводит их за пределы
регулирующего воздействия ст. 17, устанавливая самостоя-
тельные основания ответственности> [70, 46}.
Те же из сторонников этой позиции, которые хотят из-
бежать такого противоречия, предлагают либо исключить из
Особенной части Кодекса специальные нормы, выходящие
за пределы положений Общей части, либо сделать в законе
оговорку, дающую возможность в случае наличия специаль-
ной нормы не пользоваться общими положениями УК. Так,
В. И. Ткаченко, исходящий из того, что <институт соучастия
имеет общий характер и в силу этого распространяется на
все умышленные деяния, предусмотренные Особенной час-
тью уголовного закона>, приходит к выводу, что <действие
данного принципа состоит в том, что нормы, предусматри-
вающие ответственность за конкретные преступления, в ко-
торых описываются действия только исполнителя, должны
содержать изложение объективной стороны с точным уче-
том его функций, зафиксированных в ст. 17 Основ. Из этого
вытекает, что в норме Особенной части уголовного закона
действие исполнителя не может быть описано как действие
организатора, подстрекателя или пособника> [216, 64}.
И далее: <Поскольку институт соучастия носит общий ха-
рактер, то такое даже в отдельных случаях превращение
организатора, подстрекателя или пособника в исполните-
ля преступления разрушает его всеобъемлющий характер.
Оно также противоречит ст. 2 УК РСФСР и связано с
нарушением принципа законности в праве. В этой связи и
введение ст. 72 УК РСФСР, предусматривающей частный
случай такого вида соучастия, как организация совершения
особо опасных государственных преступлений, а также ч. 3
ст. 237 УК РСФСР является излишним> [216, 65].
Еще определенней в этом плане выступает В, И. Ткачен-
ко вместе с А. М. Царегородцевым. Исходя опять же из то-
го, что норма ст. 17 Основ о соучастия является всеобщей,
они пишут: <Стало быть трансформация в отдельных уго-
ловно-правовых нормах организатора (ст. 77, 77-1, 79 УК)
и других соучастников (ст. 77-1, 227 УК) в исполнителя
преступления, а также установление самостоятельных норм,
предусматривающих ответственность за организацию пре-
ступления, подстрекательство к нему или оказание содейст-
вия исполнителю (ст. 70, 72, 174-1 УК), не согласуется с
общими принципами уголовного права. Эти превращения
нарушают всеобщий характер института соучастия, поло-
жения которого на основании ст. 2 Уголовного кодекса рас-
пространяются на все умышленные преступления, описанные
в Особенной части уголовного закона> [217, 18}. По-
этому они предлагают либо <привести содержание указан-
ных норм Особенной части УК в соответствие с требовани-
ями, закрепленными в ст. 2 и 17 УК>, что является, по их
мнению, одним из путей устранения противоречий, содер-
жащихся в уголовном законе, регулирующем институт со-
участия, либо <дополнить ст. 17 Основ уголовного законо-
дательства положением, позволяющим вводить в Особенную
часть УК союзных республик нормы, которые бы предусма-
тривали уголовную ответственность без учета того, какую
роль выполнял субъект в этом преступлении>, что должно
составлять другое решение этого вопроса [217, 18-19].
гОднако есть и третий путь: понимать ст. 17 Основ так,
как ее изложил законодатель - как норму, (призванную
урегулировать ответственность соучастников преступления
при распределении между ними ролей, т. е. как институт
Общей части уголовного права, и не пытаться втискивать в
ее рамки те специальные постановления уголовного зако-
на о совместной преступной деятельности, которые содер-
жатся в Особенной части Уголовного кодекса. Такой путь
отвечает интересам практики и не только не подрывает, а,
наоборот, укрепляет позиции законности в борьбе с совме-
стной преступной деятельностью. Включение в Особенную
часть норм, предусматривающих ответственность за груп-
повые преступления, дает возможность вести уголовно-пра-
вовую борьбу с ними более предметно, более полно учиты-
вать криминологическую реальность, относительную рас-


пространенность тех пли иных. видов групповых преступле-
ний более точно взвешивать их общественную опасность и
на этой основе точнее и определеннее формулировать кон-
кретные составы ткнх преступлений. Стремление же к уни-
версализации нормы Общей части о соучастии, к приданию
ей всеобщего значения будет и дальше порождать проти-
воречия в трактовке отдельных положений института со-
участия и тем самым дестабилизировать практику
Задачей науки уголовного права на современном эта-
пе является аккумулирование в рамках единого института
соучастия всех норм как Общей, так и Особенной частей
Уголовного кодекса, выявление внутренней закономерности
в их формировании с учетом требований, стоящих перед
уголовно-правовыми методами борьбы с групповой пре-
ступностью. Решение этих задач должно опираться на
криминологический анализ преступности, в том числе и груп-
повой, как фактора реальной действительности. При этом
надо четко различать криминологические критерии подраз-
деления совместной преступной деятельности, определяю-
щие степень общественной опасности отдельных ее форм, и
их законодательное отражение, получающее закрепление в
определенной конструкции норм, предусматривающих ответ-
ственность за преступления, совершаемые в соучастии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85