как пособник, причем Т. не знает о присоеди-
нившейся деятельности И., в то время как И. знает о дея-
тельности Т. и пользуется ею. Возникает вопрос: можно ли
говорить в этом и подобных случаях о совместности дейст-
вий и, следовательно, о соучастии? Иначе: достаточно ли
осведомленности исполнителя о преступной деятельности
пособника при незнании последним, что его деятельность
служит вспомогательным средством для деяния третьего
лица?
Ответ, естественно, может быть лишь отрицательным.
Соучастия в данном случае не будет потому, что здесь за-
думано совершение двух разных преступлений. Т., заду-
мавший преступление и рассчитывавший выполнить его соб-
ственными силами, не знал о действиях И. Эти действия по
отношению к его деятельности являются случайными. Нор-
мальное развитие событий, как он их себе мыслил, преры-
вается вторжением действий другого лица, выполняющего
самостоятельное преступление. При таких условиях привле-
чение Т. к ответственности за преступление, совершенное И.,
1ло бы абсурдом. Т. может нести ответственность лишь
в совершенное им, т. е. за покушение на задуманное им
Рреступление.
4. Необходимо проанализировать и такой аргумент, при-
водимыйв опровержение односторонней связи между соуча-
стниками, как ее несоответствие законодательной норме.
Ссылаясь на ст. 17 УК, в которой соучастие определяется
как умышленное совместное участие двух или более лиц
в совершении преступления, П. Ф. Тельнов пишет, что <в
законе не случайно подчеркивается субъективная черта со-
участия - умышленная совместность преступных действий
не менее двух человек Законодатель весьма определенно
указал на недостаточность для соучастия совместности дей-
ствий с объективной стороны, необходимо еще, чтобы эта
совместность была умышленной, чтобы она охватывалась
сознанием и волей виновных. Причем умышленная совмест
ность преступления, т. е. сознаНе юги овЙоГеЬНГч
общественно опасное деяние совершается не в одиночку, а
сообща, по Меньшей мере двумя лицами, в равной мере обя-
зательна для субъективной стороны деяний всех соучаст-
ников, в том числе и исполнителей преступления> [212, 49].
Эта аргументация была бы убедительной, если считать,
что употребленный законодателем, термин <умышленный>
относится только к характеристике совместности, а не к
характеристике самого преступления, в котором возможно
соучастие. Но дело в том, что в уголовно-правовой литерату-
ре, да и в судебной практике, этот термин по общему пра-
вилу понимается именно в плане характеристики тех пре-
ступлений, в которых возможно соучастие. Более того, и
сам П. Ф. Тельнов в другом месте истолковывает этот за-
конодательный термин именно в таком смысле. <В соот-
ветствии со ст. 17 УК,-пишет он,-соучастие образуют
умышленные деяния двух или более лиц. В законе тем са-
мым подчеркивается, что для субъективной стороны соуча-
стия обязателен умысел> [212, 42\. Представляется, что
едва ли можно наделять употребленный законодателем тер-
мин то одним, то другим значением, понимать его в одних
случаях как характеристику преступлений, в которых воз-
можно соучастие, а в других - как характеристику необхо-
димой при соучастии взаимосвязанности лиц, совместно со-
вершающих преступление.
О том, что П. Ф. Тельнов и сам не всегда понимает
содержащееся в законе указание на умысел как на характе-
ристику существующей между соучастниками взаимосвязан-
ности, свидетельствует и то, что, формулируя основные на-
правления дальнейшего совершенствования законодательно-
го определения соучастия, он поддерживает предложение
<более четко указать в ст. 17 УК на умышленный характер
преступлений, совершаемых в соучастии>, а также <указать
в определении соучастия на обязательность для данной фор-
Яы преступления взаимной осведомленности лиц о совмест-
ном характере деяний>. Свое определение соучастия он
формулирует так: <Соучастием признается совершение
умышленного преступления совместными сознательно объе-
диненными деяниями двух или более лиц> [212, 12].
Анализ аргументов, приводимых в обоснование двухсто-
ронней связи при соучастии, показывает их несостоятель-
ность. Попытка истолковать законодательную ссылку на
умысел как на необходимость <умышленной совместности>
сразу же ослабляет позицию истолкования преступлений,
совершаемых в соучастии, как преступлений умышленных.
А понимание этого законодательного термина как указа-
ния на умышленный характер таких преступлений немедлен-
но превращает аргументы в поддержку двухсторонней свя-
зи при соучастии в свою противоположность.
3. Субъективные признаки соучастия
1-_Вопрос о субъективных признаках соучастия занимает
одно из центральных мест в характеристике этого институ-
та При этом речь идет не только о характере субъективной
. связи между соучастниками, но и об их отношении к совер-
шаемому совместно деянию и его результату.
В теории советского уголовного права определились две
точки зрения в вопросе о характере преступлений, которые
могут быть совершены в соучастии. Большинство кримина-
листов считают, что соучастие мыслимо только в умышлен-
ных преступлениях [65; 73; 83; 94; 116; 174; 212]. Другие
же связывают его возможность и с неосторожной виной, по-
лагая, что соучастие мыслимо как в умышленных, так и в
неосторожных преступлениях {220; 240].
Активным сторонником возможности соучастия в неосто-
рожных преступлениях выступал, в частности, А. Н. Трай-
нин. Правда, он связывал соучастие лишь с одноименной
формой вины на стороне каждого из соучастников и отри-
цал как неосторожное соучастие в умышленном преступле-
нии, так и, наоборот, умышленное соучастие в неосторож-
ном преступлении.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85